Расколотый рыцарь (ЛП)

— Спи, куколка. Пожалуйста?

Она кивнула и закрыла глаза. Вопросы прекратились. Ее дыхание выровнялось. И когда я понял, что она отключилась надолго, я переместился на кровать, чтобы устроиться поудобнее.

Я достал свой телефон и написал Пресли сообщение, что на сегодня я закончил. Она ответила, что засечет время и сообщит Дэшу.

Женевьева, вероятно, проспит несколько часов. Она будет в порядке, если я пойду в гараж, но я не оставлял ее одну. Не сегодня. Поэтому я закрыл глаза и позволил себе заснуть.

Мне снилась женщина с темно-каштановыми волосами и великолепной улыбкой, которой она не часто пользовалась. Мне снилось, как она шептала в темноте, что я ей нужен.

Я мечтал о своей жене.

Пока этот сон не превратился в кошмар, в котором Женевьева сидела, прихрамывая, на пассажирском сиденье автомобиля, а кровь стекала по краю ее рта.

И эти выразительные глаза, которые я любил, потеряли весь свой свет.

ГЛАВА 15 ЖЕНЕВЬЕВА

Я смотрела в окно хижины, любуясь окружающим лесом. Вечнозеленые деревья возвышались над нами. Пол леса был покрыт тонким слоем снега. И хотя я не могла видеть его сквозь деревья, я представила себе озеро вдалеке, длинное, широкое и темно-синее.

Город был меньше, чем Клифтон Фордж. Уютнее. Приезд сюда был тем побегом, в котором я так нуждалась. Здесь не было мотоциклетных банд — ни бывших, ни нынешних. Здесь воспоминания об убийстве моей матери казались более далекими. Здесь, возможно, Исайя наконец-то откроется мне о том, что беспокоило его на протяжении нескольких недель.

— Напомни мне, почему ты выбрал Клифтон Фордж? Потому что Ларк Коув великолепен. — Типа, я хочу жить здесь, а не там.

— Я поехал туда, где есть работа. — Исайя опустил голову, изучая кофейный столик. Зрительный контакт за последние три недели практически отсутствовал.

— Мне нравится этот домик.

Он поднял плечо. — Да.

— Лучше, чем последний, в котором мы были вместе.

Это привлекло его внимание. Он посмотрел на меня, сидящую на противоположном конце дивана. Мое сердце взлетело бы от ухмылки. Я бы нахмурилась. Я отчаянно надеялась на любую реакцию, кроме этого чертова пустого взгляда.

Гах! Почему? Я готова была прыгнуть на диван и задушить его голыми руками, пока он не сдастся и не расскажет мне, что случилось, когда я болела.

Я вспомнила, как он приехал за мной из офиса. Я помнила сильный всплеск тревоги, исходящий от него, когда он вез меня домой. И я помню, как он укладывал меня в постель.

Моя отвратительная лихорадка держалась два дня. Когда я вышла из оцепенения, Исайя, который ухмылялся, исчез. На его месте была оболочка моего друга. Это было хуже, чем в первые дни нашего брака.

По дороге в Ларк Коув стало еще хуже.

Исайя попросил меня сесть за руль. Я с радостью согласилась, думая, что, возможно, проведя некоторое время в машине, он наконец расслабится настолько, что расскажет мне, что не так. Дорожные поездки, в которые я ездила с мамой в детстве, были наполнены безостановочными разговорами. Но это был час за часом тишина. Даже с включенным радио тишина кричала.

Его руки всю дорогу лежали на коленях, татуированные костяшки пальцев побелели, когда он обхватил свои ноги. Я совершила ошибку, взглянув на него один раз и спросив, все ли с ним в порядке.

Глаза на дорогу.

Это были единственные слова, которые он сказал мне, кроме как повернуть налево, потом направо и продолжать ехать прямо.

К тому времени, как мы достигли Ларк Коув, я почти плакала.

Где был Исайя? Мой Исайя? Я думала, мы научились полагаться друг на друга. Или это я все время опиралась на него? Неужели я не давала ему утешения? Никакой силы? Сможет ли он когда-нибудь доверить мне правду? Я могла только допытываться. В какой-то момент он должен был поверить в меня, как я в него.

Может, его вывел из себя праздник в целом? Исайя не любил День Благодарения? Он не выглядел беспокойным рядом с мамой, но может быть, что-то происходит с его братом? Может быть, эта поездка вызвала у него стресс?

Я убедила себя, что Исайя ненавидит индейку, фарш и тыквенный пирог. В конце концов, я не сделала ничего плохого, разве что подхватила сильную простуду. Его отношение ко мне вообще не имело никакого отношения, верно?

Неправильно.

Я въехала на подъездную дорожку Кейна и Пайпер за Blazer Сюзанны и даже не успела заглушить машину, как входная дверь в их дом открылась. Вышел мужчина, который, должно быть, был Кейном. Он держал на руках двух мальчиков, которые извивались, махали руками и смеялись. Кейн улыбнулся.

Исайя улыбнулся.

Настоящая, полная улыбка, такая потрясающая, что слезы залили мои глаза. Улыбка преобразила лицо Исайи. Он выглядел на годы моложе. Он был в тысячу раз красивее. Радость при виде брата прорвалась сквозь облако печали, а затем исчезла так же быстро, как и появилась.

Когда он отстегнул ремень безопасности и взглянул на меня, угрюмое настроение вернулось.

Я сделала храброе лицо, скрывая тот факт, что он только что разбил мое сердце.