Расколотый рыцарь

В Клифтон Фордж у меня было мало друзей. Мои подруги в Колорадо иногда звонили. Иногда я звонила им. Но с каждой неделей они жили своей жизнью, а я своей. Вскоре мы отдалились друг от друга, потому что у нас не было ничего общего.

Все они думали, что я втянулась в вихревой роман. Большинство считали меня сумасшедшей, и хотя они никогда не признались бы в этом, я думаю, что они ждали, чтобы принять меня домой, когда все развалится.

Они не ошиблись.

Исайя кивнул. — Друзья.

— Хорошо. Мне нравится твоя мама. Несмотря на мой предыдущий срыв, было важно, чтобы он знал это.

— Я рад. Она…она самый лучший человек, которого я знаю.

— Может, ты расскажешь мне больше о своей семье? — За ужином мама бесконечно рассказывала об Исайе и Кейне, двух своих сыновьях. Но об их отце не было сказано ни слова. — Какой у тебя брат?

— Он хороший парень. Он делает мебель на заказ, которая больше похожа на искусство, чем на столы и стулья. У него всегда был такой необработанный талант. Раньше я завидовал тому, как легко ему все дается. Я бы, наверное, ненавидел его, если бы он не был вторым лучшим человеком, которого я знаю.

— И он живет в Монтане?

Исайя кивнул. — В маленьком городке под названием Ларк Коув. Он отличается от Клифтон Фордж. Стоит прямо на озере.

— Почему ты выбрал Клифтон Фордж, а не Ларк Коув? Ты не хотел быть ближе к брату?

— Работа. Гараж Дэша довольно известен, и не многие места возьмут на работу бывшего заключенного.

В большинстве дней я забывала, что Исайя сидел в тюрьме. Что его судимость будет преследовать его до конца жизни. — А твой отец?

— Я его толком не знал. Мама развелась с ним через несколько месяцев после моего рождения. Они уже жили отдельно. Я был случайностью.

— Это у нас общее, — пробормотала я.

— Честно говоря, я его почти не помню. Не могу сказать, как он выглядел. Даже не могу вспомнить его последнюю фотографию, которую я видел. Странно, правда?

— Нет, не совсем. — Люди забывались гораздо легче, чем кому-то хотелось думать, особенно о себе.

Забуду ли я однажды маму? Я не хотела этого. Как бы я ни злилась, я не хотела забыть ее улыбку. Может быть, если я буду хранить достаточно фотографий, я никогда не потеряю ее.

— В общем, — продолжал Исайя, — он работал в компании, которая занималась зарубежными разработками. В итоге его перевели в Азию. Он звонил. Я помню, мама научила меня пользоваться телефоном, когда я был маленьким, чтобы я мог сказать привет. Но он приезжал не чаще одного-двух раз в год. Он присылал мне подарки на дни рождения и Рождество. Потом, когда мне было восемь лет, мама посадила нас с Кейном за стол и сказала, что папа болен. Он умер через восемь месяцев.

— О Боже, — задохнулась я. — Что это было?

— Рак поджелудочной железы.

— Мне жаль. — Я положила свою руку поверх его.

Он поднял плечо. — Я был еще ребенком. Когда дело дошло до того, чему отец должен научить мальчика, у меня был Кейн. Он научил меня ездить на велосипеде. Как бросать мяч. И бить.

У него была дружная семья, как и у меня. Учитывая его шок от реакции Сюзанны на новость о нашем браке, Исайя, должно быть, ожидал, что они придут в ярость от наших неожиданных отношений. Я понимаю, почему он скрывал это от них. Дело было не во мне. Он не хотел их разочаровывать.

Я коснулась его плеча своим. — Спасибо.

— Добро пожаловать. — Он прикоснулся ко мне в ответ.

— Почему ты думал, что не понравишься мне? — Ничто из того, что он мне говорил, не казалось плохим. Мне было все равно, какая у него семейная ситуация. Посмотри на мою. По сравнению с историей о моем происхождении его семья была скромной.

— Это были безопасные вопросы, куколка.

— Ох.

Возможно, он ожидал, что я снова спрошу о Шеннон. Но я поняла намек на прошлой неделе. Это была запретная зона.

Кем она была? Его бывшая девушка? Или…бывшая жена? Был ли он женат раньше? Все эти вопросы я хотела задать, но они казались небезопасными. А он говорил, наконец-то говорил. Я боялась, что один неверный вопрос — и он закроет мне рот.

— Как насчет этого? Что я должен знать о тебе?

Он наклонился вперед, опустив локти на колени. — Не многие здесь знают, что я три года сидел в тюрьме. Я не скрываю этого. Не отрицаю. Но и не распространяюсь об этом.

— Я могу это понять. Может быть, ты расскажешь мне, почему ты туда попал?

Он уставился на дверь.

Проходила секунда за секундой. Напряжения, которое обычно возникало, когда Исайя игнорировал вопрос, не было. Все было по-другому. Ему было стыдно. Он накатывал на него виноватыми, толстыми волнами. Это причиняло ему боль. Он терпел это, потому что я требовала ответа.

— Ты не должен…

— Я убил кое-кого.

Я замерла. — Кого?

— Женщину и ее нерожденного ребенка.

Я вздрогнула. Я не хотела, но это произошло непроизвольно.

Он повесил голову.

Этого не может быть на самом деле. Исайя не стал бы убивать беременную женщину. Это должен был быть несчастный случай, верно? Исайя, который спас мне жизнь, не был убийцей.

Он был добрым, сдержанным и внимательным. Я отказывалась представлять этого человека хладнокровным убийцей.