Расколовшаяся Луна (ЛП)

Медсестра снова положила ребёнка в кровать, и сразу же он начал брыкать ножками и орать во всю глотку. Это звучало панически. Я вспомнила мои сны в пошедшую весну - мои сны о Колине. Колине, когда он был ребёнком. Крошечное, никем не любимое существо, которое никогда не плакало, не единого раза. И которое своей собственной матерью было оставлено на холодном чердаке, потому что она не хотела держать его рядом с собой. Она боялась его, как самого дьявола.

- Где его мать? - спросила я и невольно закрыла уши руками, в которых удары по клавиатуре перемешались теперь с отчаянным криком ребёнка.

- Прошлой ночью она перенесла нервный срыв. Её силы были на исходе, с самого рождения она не спала ни одной ночи. Она думает, что делает что-то неправильно, чувствует огромную вину ...

- Чёрт, что медсестра там делает? - Мои пальцы стали искать ручку двери, но она не поддавалась. Больше всего мне хотелось ворваться в комнату и вырвать у неё из рук ребёнка, хотя она обращалась с ним ласково. Но разве она не видела, что он боялся кровати? Он не хотел лежать в ней, разве она этого не понимала? А мать Колина не чувствовала, каким он был одиноким? Она что, не замечала, что он всё понимал, с самой первой секунды - что он всё осознавал, каким он был одиноким? Он не только терпел это. Он это понимал.

- Она учит его спать, - Я пыталась избавиться от голоса врача, как от надоедливых комаров. - Любому человеку нужен сон, понимаете? Ребёнок должен научиться спать. Это единственное, что мы можем сделать, и иногда это срабатывает - при условии, что она с ним рядом всё время. Трудная работа. Когда заканчивается рабочий день, она знает, что сделала.

- Почему же он не хочет спать? - спросила я в отчаяние.

- Он боится, - ответил врач. - Вы уже когда-нибудь задумывались над тем, какие у младенцев сны? Они могут быть деликатесом. - Его серые глаза засверкали, когда он посмотрел на меня. В один миг чёрные пятна исчезли. Мои кончики пальцев онемели. Я не стала избегать взгляда доктора, хотя по спине у меня пробежала дрожь. – Подумайте, Елизавета. Почему ребёнок не хочет спать? Почему? Чего он боится? Я советую молодым родителям класть ребёнка спать рядом с собой. Это, кажется, помогает. Возможно, это удерживает их ... Кто знает, что они могут сделать?

Он провёл рукой по своей лысине, как будто хотел этим движением изгнать свои собственные тёмные мысли. Мои колени подкосились, и я заскользила вдоль стеклянной стены вниз, сильно прижавшись спиной к холодному стеклу.

- Представьте себе, какая трагедия: мать заходит утром в комнату, а ребёнок...

- Нет, замолчите, пожалуйста, пожалуйста! Я не хочу этого слышать! - Я отошла от стены и, пошатываясь, побрела, слепая от слёз, в сторону окна. Я чувствовала это сама ... Я чувствовала это необузданное горе, всё сметающий на своём пути яркий, кошмарный момент, который невозможно никогда забыть ... И внезапно увидела Колина, который крошечным свёртком лежал на ледяном ветре на вершине холма, на много миль вокруг не души, его лицо покрыто ледяными кристаллами. Рождён демоном, и с самого начала ненавидимый всеми. Выброшенный, чтобы умереть? Я хотела утешить его, исцелить его, забрать у него это, и в то же время он принадлежал к тем существам, которые похищали сны людей.

Вы уже когда-нибудь задумывались над тем, какие у младенцев сны? Они могут быть деликатесом.

Врач поймал меня, прежде чем я упала, и поддерживал мне, так, что я могла сопроводить его в кабинет, больше спотыкаясь, чем идя. Там он опустил меня на удобное кресло для посетителей, и взял мои дрожащие руки в свои.

- Вы не хотите слушать это, потому что не хотите чувствовать, барышня Штурм? - Я ничего не ответила. Эмоции, которые настигли меня перед лицом панически кричащего ребёнка, уходили медленно. Один момент я хотела скорее упасть замертво, чем предстать перед чувствами, которые могут в этой жизни выбить меня из колеи, принадлежат они мне или нет. И моих собственных хватало мне полностью.

- Итак, это так, как я подозреваю ..., - сказал тихо доктор. - Высокая чувствительность.

Я подозрительно подняла голову.

- Что всё это значит? - спросила я едко, хотя головокружение отступало медленно. - Вы хотели проверить меня? Поиграть? Речь шла вовсе не о пациентах, не так ли? Они были только средством для достижения цели.

- Вам будет нелегко в жизни, Елизавета. У вас высокая чувствительность, вы знали об этом? Человек с повышенной чувствительностью. Вы чувствуете даже то, что не касается вас лично, как будто это происходит непосредственно с вами. Это усложняет вам жизнь. И поэтому я не знаю, стоит ли вам следовать по тому же пути, что и ваш отец.

Мой отец ... Он знал моего отца?

- Вы знаете, где он находится? Может быть вы сами ... полукровка? - высказала я без предупреждения и взволнованно то, что уже всё время как смутное подозрение мелькало у меня в голове. Врач весело рассмеялся. Так же и это, казалась, он хорошо отрепетировал.