Расколовшаяся Луна (ЛП)

- Нет. До этого не дошло. Это всё было ещё в Кёльне, в моей старой гимназии. Я знала, как его зовут. Каждый это знал. Гриша Шёнфельд, но у такого, как он, конечно, было прозвище.

Я задержала дыхание.

- И что за прекрасное прозвище?

Прекрасное и необычное - не Крис или Крисси, а Гриша.

- У девчонок было такое изречение: красивый, ещё красивее, Шёнфельд. Было написано в некоторых туалетах на двери. Он был самым классным в школе. Всё в нём было особенное. - Я сделала паузу. Как мне только объяснить это.

Но Тильман не уступал:

- Что именно было особенным?

Я вздохнула.

- Первое - это его внешний вид. Манера, как он ходил. Он принадлежал к тем мужчинам, которые по своей природе хорошо двигаются и имеют фигуру, как у модели, даже во время переходного возраста. Небрежную. Косолапые ноги, но не слишком, а как раз как надо. Прямая спина и прекрасно выраженный затылок. Не дурацкий плоский череп. Его линия волос заканчивалась на шее углом. Не эти обезьяньи отростки справа и слева. Нет, уголок посередине. Если было холодно, его щёки становились красными. Может быть, ему это не нравилось, но все девчонки считали это милым. Это было настолько живым. При ходьбе он засовывал руки в задние карманы штанов, вместо передних. И это никогда не казалось экстравагантным! Это подходило ему. Весной и осенью на нём была одета куртка из мягкого джерси с тёмно-синей в белую полоску подкладкой, которая выглядывала только в капюшоне и рукавах. Я никогда не забуду эту куртку. Я не видела её ни на ком другом. Она была ужасно дорогой. Летом он носил обувь принципиально без носков. Я не знаю, кто его всему этому научил, но я никогда не видела его плохо одетым ... никогда ... Он был не как другие. У него был стиль. Он никогда не надевал просто что-нибудь, казалось, что это всегда было что-то особенное, имело какое-то значение ...

Я остановилась и подумала. Что я тут такое говорила? Вещи, линия волос, косолапые ноги. Полосатая подкладка. Фестиваль легкомысленных вещей.

- А дальше? Что было ещё? Попытайся вспомнить.

О, это было нетрудно. Я помнила всё. Я бы смогла нарисовать любую его вещь по памяти.

- Он был старостой класса и талантливым спортсменом. Преподаватели любили его, без того, чтобы он когда-либо был ботаником. Когда ему исполнилось восемнадцать, он сразу же получил от своих родителей машину. Права он, конечно же, сдал с первой попытки, это ясно. Он ездил на старом Ситроене, кабриолете, не таком заржавевшем, трещащем жуке, как у мамы, а действительно на шикарной тачке. Серебристо-зелёной. А потом ... потом случилось что-то странное. Оставался почти год до того, как он окончит школу, на летнем празднике в школе вечером. Я стояла вместе с моими подругами, и мы кормили друг друга мишками гамми, и вдруг я заметила, что на меня кто-то смотрит. - Я закрыла глаза, чтобы погрузиться назад, в эту тёплую, зачарованную ночь. - Это был он. Гриша смотрел на меня. Глубоко и так долго. Это длилось несколько секунд, может быть, даже минуту. Мои подруги тоже заметили это и в изумлении перестали говорить. Как будто время остановилось. Я ответила на его взгляд - я имею в виду, что же мне ещё оставалось делать? Отвернуться, когда он наконец увидел меня? И так мы смотрели друг на друга и больше ничего не делали. Только смотрели друг другу в глаза. У меня действительно было такое чувство, что он выбрал меня. Меня! Я была первой, кто отвернулся. Я улыбалась, просто не могла по-другому. Я до сих пор не знаю, почему он смотрел на меня.

- Ты его никогда не спрашивала? - изумился Тильман.

- Может быть, он смотрел на меня только потому, что на мне было надето что-то дурацкое или потому что он и один из его дружков поспорили, на кого они смогут быстрее всего произвести впечатление, или потому, что хотел проверить меня ... Когда он окончил школу и ушёл, я думала, что умру. Что я не переживу этого. Это было ужасно. Потому что мне было ясно, что он исчезнет из моей жизни. Навсегда. - И так он потом и случилось.

- Но вы ведь никогда не разговаривали друг с другом, между вами ведь ничего не было ...

- Он был там! Я могла смотреть на него. Он был моей мотивацией ходить в школу, вставать утром, вступать в эту битву, это притворство, и принимать во всём участие, а также издевательства, когда я ещё не притворялась ... Только большие перемены во дворе помогали мне справиться с этим. Даже если я видела его только две минуты, он снова давал мне пищу для ... - Я замолчала.

- Для чего? - Тильман коротко коснулся губами моих пальцев - не так, будто хотел вернуть меня назад, а так, будто хотел послать меня этим ещё дальше в прошлое. К Грише. Он сделал что-то, что Гриша никогда не делал, но что я всегда хотела от него.