Раскоп у Волчьей сопки (СИ)

– Это что?

– Ну знахаркой она была, понимаешь. Лечила, в общем.

Вера пододвинулась ближе. Она любила такие рассказы, они были топливом для её историй.

– Знаешь, бывало придёшь к ней утром, а у крыльца уже очередь стоит. Из других деревень приезжали и из города тоже. – Алла задумалась, потом дополнила: – Да я только в детстве её помню. Потом померла.

– Жаль, а то бы тебя научила, – проговорила Вера. Она не верила в такое, но хотела разговорить Аллу. Тем более сон не шёл.

– Ой, да ну тебя. Скажешь тоже. Тут же дар нужен.

– А чего ты раньше не рассказывала? Интересно же.

– Как-то к слову не пришлось. Да и зачем?

– Как это зачем? – Вера нашарила фонарик, включила.

– Вер, ты чего? Записывать собралась? – смеясь, поинтересовалась Алла.

– Ну про заговор-то расскажи. – Вера уже выуживала блокнот из рюкзака.

– Ой, да глупости это всё, тебе ни к чему. Я же знаю, ты в это не веришь.

Вера умоляюще смотрела на Аллу.

– Ты это в романе используешь? – спросила Алла.

– Возможно.

– Тогда напиши главную героиню с меня. – Алла засмеялась, чтобы придать своим словам шутливый тон. – И обязательно чтобы приписка к роману была: «Посвящается Алле Рудневой».

– Ага. Обязательно. Так и напишу. – Теперь Вера тоже улыбалась. – Про заговор давай.

– Ну, заговоры разные бывают. Для бытовых случаев это просто молитва и ритуальные действия, вроде нитку вокруг бородавки обмотать или на ячмень плюнуть.

– Какая молитва? – перебила Вера.

– Да любая, какую знаешь. Только произносится особым образом. Ну и сила духа нужна. Так прабабка говорила.

– Ты что, коню молитву читала? – смеясь, уточнила Вера.

– Нет, конечно. – Алла тоже смеялась. – Он бы меня скинул, не дослушав половины. Буйный попался.

Вера улыбалась и смотрела вопросительно.

– Тот заговор особый. Его нельзя просто так использовать. И на людях нельзя. – Алла вдруг стала серьёзной.

– Специально для лошадей, что ли? – подначила Вера.

– Нет. Просто нехороший, дурной. – Алла замолчала. – Вот зря я тебе говорю.

А Вера уже нарисовала в голове сюжет, ведьмовской шабаш у костра и случайного свидетеля мистического действа.

– Алл, да брось, ну чего ты? – умоляюще произнесла Вера. – Я слова поменяю. А уж использовать тем более не буду.

Алла помолчала пару секунд.

– Ладно. Записывай, – выдала она.

Вера зажала фонарик между подбородком и плечом, раскрыла блокнот.

– Белое пламя несётся по полю.

Я подчиню себе твою волю.

Вся твоя воля в этой крови,

Кровью своей мне заплати.

Нет у тебя иного пути,

Лишь мою волю в жизнь воплоти, – продиктовала Алла.

«Ну и глупость. На детскую считалочку похоже», – разочарованно подумала Вера, записав, но ничего не сказала, чтобы не обидеть Аллу.

Повисла тишина. Вера поставила фонарик так, чтобы он светил на потолок палатки, и закрыла блокнот.

– По лицу вижу, не веришь, – с упрёком заметила Алла.

– Верю, – фальшиво ответила Вера.

– Вера не верит, – по-детски пробурчала Алла, словно хотела подразнить. – Уж заговорам меня прабабка научила. Я, между прочим, и палатку нашу заговорила.

– Ага, – прыснула Вера, – в следующий раз заговори так, чтобы Артём не залез.

– А он что, собирался? – с надеждой спросила Алла.

Обе рассмеялись. И Вера обрадовалась, что так быстро удалось уйти от темы глупого заговора.

– А кто тебе больше нравится из парней? – задала вопрос Алла, хитро улыбаясь.

Вера пожала плечами. Почему-то ей не хотелось выдавать свои чувства.

– А тебе кто? – поинтересовалась она.

– Я ещё не решила, – сказала Алла таким тоном, будто у палатки выстроилась очередь из желающих поухаживать за ней.

Вере снилось, будто у них вместо Натальи Борисовны Алкина прабабка, которую она никогда не видела, но знала откуда-то, что это она. Студенты копали, а прабабка кричала: «Работайте, не то заговорю!» Вера копала голыми руками, а из земли сочилась кровь, образуя влажные комья. Как это часто бывает в кошмарах, картинки сменялись без всякой логической связи.

И вот, по полю неслось белое пламя, сметая ударной волной всё на своём пути. Перед ним, спасаясь, ошалело мчались кони. Смертельное пламя нагоняло, опаляя им хвосты. Вере стало невыносимо страшно. И от этого леденящего чувства она проснулась.

В палатке было тихо, только чуть посвистывала во сне Алла. Вера стёрла ладонью испарину со лба, натянула штаны, взяла фонарик и вылезла наружу. Ей хотелось избавиться от душной тесноты палатки, прогнать остатки ночного кошмара. Она толком не могла понять, что так напугало её во сне. Смутные образы уже испарились, растворяясь в ночной прохладе. Безлунная ночь окутывала мраком. Вера постояла немного, любуясь на звёзды, вдыхая свежий воздух и успокаиваясь. Похоже, все спали. Вера включила фонарик и побрела к домику-скворечнику в кустах.

На полпути передумала: «Не идти же в темноте в этот дурно пахнущий сарай».

Она повернула к лесу и пошла, высвечивая фонарём густые заросли. Подходящие кусты нашлись быстро. Когда дело было сделано, Вера, ещё сонная, побрела обратно. И тут раздался душераздирающий вой, пронзительный и будто бы человеческий.