Раскрашенные жизни (СИ)

Тем более если среди бунтовщиков есть такие люди, как Слава. Как Наташа, которая наверняка была рядом с ним там, на острие копья. В этих двоих отчего-то Хасан не сомневался. Он мог бы набрать сейчас Наташин номер и послушать долгие, как сердечный ритм спящего человека, гудки. Мог бы посидеть и повспоминать, как хорошо было им троим в оранжевом государстве - троим гражданам, не троим королям, вытирая платком проступающие слёзы. Для Натальи оно перестало существовать со смертью Яника, но что такое одна смерть в масштабе целого государства? Государство это всё ещё здесь, в сердце настоящего патриота, оно будет жить, пока жив он, Ислам. И Ислам как будто бы даже знает, где найти новых граждан. Попробовать найти…

Он спрашивает разрешения у Сонг воспользоваться телефоном. Греет трубку между ладоней, а потом, решившись, разворачивает к себе дисплеем. Этот номер не нужно вспоминать. Он и так лежит на самой поверхности, и в каждом автомобиле, который Ислам водит во сне, на стекле есть клочок бумаги с номером, а если нет, то обязательно есть где-то в бардачке; в каждом помещении, в котором во снах он позволяет себе хоть немного расслабиться, этот номер прилеплен полоской скотча к двери.

Пальцы топчутся по пластиковым кнопкам, и по мере того, как на экране возникают цифры, решимость Ислама набирает силу. Она уже не отпечаток на песке, который смоют волны времени и новых впечатлений. Эта решимость будет всегда напоминать о себе, как слегка припорошенный пылью след Олдрина на поверхности Луны.

Ислам твёрдо это знает.

Конец