Раскрыть ладони

— Но почему вы упомянули о водной магии? Если серебро вовсе не…

— Вовсе не вода? Подобие разума не существует без подобия жизни, а жизнь «лунное серебро» обретает именно в жидком виде, но не в расплаве. Этот металл может превратить в жидкость любой маг, а заклинает только мастер Воды. И чем меньше Силы было вложено, тем быстрее заканчивается действие чар… Да ты и сам все видел. Хочешь взять себе посмертную маску дяди?

Тьфу, пакость какая! Даже дотрагиваться не буду.

— Благодарствую, нет.

— Тогда позволь мне оставить ее в качестве памяти. Как-никак, Трэм был моим другом. Вернее, я считал его таковым.

Другом? Мой дядюшка, презирающий тех, кто ниже его, и ненавидящий тех, кому посчастливилось забраться повыше?

— Не веришь? — усмехнулся Эбери. — А я верил. Человек, сватающий тебе красавицу-сестру, разве не вызывает доверия?

— Моя мать…

— Предназначалась мне в жены, все верно. Только я в ту пору не особенно думал о женитьбе, да и невеста не горела желанием поскорее стать моей супругой. Хотя при брате вела себя безупречнее некуда. Послушная, кроткая, нежная… Всего один раз она была откровенна. Но этот раз я запомнил на всю жизнь.

— О чем она говорила?

— Любопытствуешь? — глаза мага испытующе щурятся.

— Да.

— Почему?

Как объяснить? Да и нужно ли объяснять? Больше всего на свете я хотел бы встретиться с матерью и задать ей всего один вопрос. Именно тот, что прозвучал только что из уст Главы Надзорного совета.

Почему?

Почему она сбежала, бросив меня на произвол судьбы?

— Вы можете рассказать?

— Могу.

— Но не хотите?

Он грустно усмехается:

— Это был очень странный разговор. Я до сих пор не понимаю, что Лиенн имела в виду, когда сказала… И не знаю, стоит ли тебе это знать.

— Я сам решу, если вы не против.

— Как хочешь. Но я предупредил и считаю свою совесть на этот счет вполне чистой. Твоя мать… Впрочем, тогда она, конечно, еще и не собиралась становиться твоей матерью, назначила мне встречу наедине. Помню, я удивился, потому что юной девушке непозволительно оказываться рядом с мужчиной без свидетелей невинности намерений, но отказать не смог. Лиенн нравилась мне. Не до безумия, но вполне достаточно, чтобы назвать женой. И отправляясь к ней, я, признаться, думал, что она желает ускорить ход событий. Но меня ожидало разочарование и потрясение.

Эбери смежил веки, словно это помогало лучше погрузиться в прошлое.

— Я не могу быть с тобой, сказала Лиенн. По причине, имя которой — страх.

— Страх?

— Он самый. — Глава Надзорных снова внимательно смотрит на меня. — Я боюсь, сказала Лиенн. Боюсь выйти замуж за нелюбимого человека и всю жизнь жалеть об этом. И настолько же сильно боюсь остаться в родном доме.

— Первое понятно, но второе… Что имелось в виду?

Пожимает плечами:

— Не знаю. У нее к тому времени не осталось родственников, кроме Трэма. Может быть, сестра боялась собственного брата? Раньше я не мог такое даже предположить, но сегодня, услышав и увидев все это…

Зато я, кажется, понял. И ведь было, чего бояться… Стоит ли винить женщину, поспешившую убежать от опасности? Вряд ли. Ведь после смерти мужа ей больше не на кого было положиться. И не у кого было просить защиты.

— Значит, братец сватал вам сестру? По доброте ли душевной? Или хотел заручиться вашей поддержкой?

— У нас и без того были дружеские отношения. Не слишком близкие, но вполне теплые… Я бы поддержал Трэма и так. Собственно, сегодня я пришел сюда ради него.

— И готовы были освободить его от ответа за преступление?

Светлые глаза чуть грустны, но безмятежно спокойны:

— Да.

— Так что вам помешало? Я удивился, когда вы молча повернулись и пошли прочь, а уж как удивился дядя… До смерти, что называется.

— Что помешало? — Эбери хмыкнул. — Такая ерунда, если признаться… Да, хотя бы за то, что Трэм хотел стравить Гильдию с Анклавом, его нужно было предать мучительной и назидательной казни, но если бы он сказал одно только слово… Если бы он просто позвал меня по имени… Я бы вернулся.

— И спасли бы его?

— И спас бы.

А ведь я понимаю, почему убеленный сединами и могуществом глава Надзорного совета собирался поступить так по-мальчишески. Потому что хотел верить в дружбу. И если бы Трэммин оказался умнее, а может быть, всего лишь искреннее, если бы не ставил превыше всего собственное благополучие и неуклонное исполнение желаний, суд завершился бы иначе.

Я вел себя точно так же, отправляясь на поиски Тени, а потом даря ей новую жизнь. Пусть и не имел права называть убийцу другом, но так сильно хотел этого, что… Навсегда отказался от предоставленного мне шанса. В самом деле, после того, что я сотворил, а в особенности, после моих слов он не будет считать меня достойным дружбы. И к счастью, что не будет. Потому что если бы Тень еще раз пришла и предложила… Я бы не устоял. Но не придет. Появление на суде было лишь возвратом долга, не более. Наши пути разошлись, и как бы ни было жаль, это следует принять и жить дальше.

— Но он не позвал…

— Увы.

Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Мои размышления закончились раньше:

— А это серебро… Почему вы сначала сказали, что не знаете, как оно зачаровано?