Раскрыть ладони

Мастер… Я — мастер влипать в несуразные неприятности. Кому-то понадобилось мое искусство? Сомневаюсь. Но раз уж пришел, прогонять не буду. А хочется, страсть как! Хочется молча указать на дверь, отказывая просителю даже в нескольких словах. На дверь, да…

Нет, сегодня все исполнено по правилам, причем, по моим. А свои правила я соблюдаю всегда.

— Что вам угодно?

— Мастер запамятовал? Я оставлял заказ на оружие. «Вдову». Вспомнили?

«Вдова-а-а-а»! Я же так и не доделал рукоять! Сначала не успел, навалились другие дела, а потом демон пустил весь закупленный шелковый шнур на поправку моих ладоней. Нехорошо. Надо брать ноги в руки и бежать в лавку, а пока что… Хотя бы извиниться:

— Прошу прощения, ваш заказ еще не готов. Задержка произошла исключительно по моей вине, поэтому можете вычесть из оговоренной цены половину стоимости тех услуг, что должен был выполнить я. В свою очередь постараюсь сделать все возможное, чтобы не доставлять вам дальнейшего неудобства, и…

— Нет, это уже ни на что не похоже! — горестно всплеснула руками Тень. — Слушай, а пару дней назад, в подвале Виноградного дома кого я видел? Может, у тебя ненароком завелся брат-близнец?

Я отложил в сторону книгу, которую листал, чтобы хоть чем-то занять пальцы. Занимать мысли, слава богам, не требовалась, даже наоборот, возникало настойчивое желание их утихомирить и уговорить вздремнуть хотя бы часок-другой.

— Пришел посмеяться?

— Посмеяться?! — Убийца метнулся к столу, за которым я сидел, и уперся ладонями в край столешницы, нависая над беспорядком, успешно сотворенным мной из листов бумаги, как переплетенных, так и разрозненных. — Впору рыдать самыми горючими слезами!

— У тебя умер кто-то близкий?

— Да. Умер. Я!

Потираю глаз, рассеянно разглядывая Тень, под завязку наполненную негодованием. Если дать волю воображению, можно усмотреть недовольство даже в мечущихся по бледной коже завитках татуировки.

— Соболезную.

— Ой, благодарствую! Ты не дурак, хотя лучше бы был дураком.

— Лучше кому?

— Тебе. Мне. Всем! А ты не дурак. Ты… — медлит, подбирая слова. — Ты сволочь!

Какое громкое заявление. Справедливое? Вне всякого сомнения. Но что взамен? Я должен оскорбиться? Удивиться? Разозлиться? Наверное. Но ничего похожего не будет, потому что… Я же стремился разорвать все и навсегда? Хотел. И наилучшим образом добился поставленной цели!

— Это все, что ты хотел мне сказать?

Тень меняет негодование на подозрительность:

— Нет. А ты не хочешь узнать, почему именно «сволочь»?

— Представь себе, не хочу. Я и так знаю.

— Э, нет! — Он довольно грозит указательным пальцем. — Не знаешь! Ты что думаешь? Думаешь, я злюсь из-за того представления, что ты устроил в подвале? Ни капельки! Я злюсь из-за того, что произошло пару минут назад.

Пару минут назад он вошел в дверь моей комнаты, только и всего. Кто-то испортил ему настроение по пути к дому Туверига? А я-то здесь причем?

— А разве что-то произошло?

— Да! — Тень сияет, торжествующе и ярко, как начищенные кирасы стражников Амиели, но молчит, вынуждая спросить:

— Что?

— Ты меня жестоко обманул.

А, он насчет «вдовы»! Но я ведь уже извинился. Мало? Надо повторить?

— Я доделаю заказ так быстро, как смогу. И если тебя это волнует, вовсе не буду брать денег за свою часть работы.

— Вот! Снова! — Убийца звонко хлопнул ладонями по столу, ловко найдя свободные места для ладоней. — Ты надо мной нарочно издеваешься?

Растерянно хмурюсь:

— Я не понимаю ни единого твоего слова. Ты меня обвиняешь? Но в чем?

Он с минуту грозно смотрит мне прямо в глаза, потом тяжело вздыхает и пристраивает пятую точку на столе, поверх бумаг, оказываясь ко мне вполоборота. Я вижу только профиль: прямой нос, счастливо избежавший переломов, плавную линию высокого лба и решительно выдвинутый вперед подбородок, но чтобы почувствовать разочарование Тени, довольно услышать обиженное:

— Ты должен был сказать совсем другое. Тот «ты», который был в подвале. Тот, который спас меня, пожертвовав собственной выгодой.

— И что же тот «я» должен был сказать?

— Не знаю точно. Накричать. Обругать. Ведь, в конце концов, я все видел сам и не имел права приходить и требовать: «Заказ на стол!».

— И что случилось бы, поступи я так, как тебе кажется правильным?

Он совсем отвернулся и пробурчал:

— Неважно. Все равно этого не случилось.

— Нет уж, раз заикнулся, говори все!

— Зачем?

— Затем, что мне любопытно.

— Только любопытно?

— Этой причины мало?

— Не знаю. Может быть, даже многовато.

— Так скажешь?

Пальцы лежащей на столе ладони выбивают нерешительную дробь.

— Когда я умер… Вернее, за мгновение до смерти я подумал, что ты изменился. Что наконец-то стал настоящим. Что научился сам принимать решения. А ты… Все испортил.

— Чем?

— Этим своим… «Исключительно по моей вине», «постараюсь сделать все возможное», «можете вычесть из оговоренной цены»… И как у тебя язык только повернулся?!

Случись наш разговор чуть раньше, еще до поступления щедрых предложений Эбери и Райта, я бы ни за что не догадался, о чем мне сейчас стараются сказать, но никак не могут описать всю глубину чувства словами.