Раскрытие тайны

— Я все-таки новичок, Хачатур Иванович, вы должны быть ко мне снисходительнее, — растягивая последние слова, трогательно произнесла Любка и опустила глаза. Ей был противен этот лысеющий, самодовольный делец, скрывавший свой взгляд за темными очками. Он казался ей хуже нечистого на руку мясника в белом фартуке, который с утра начинает красть у покупателей по грамму мяса, а к вечеру уносит домой сотни рублей для покупки «Победы» или «ЗИЛа». Но Любка продолжала торговаться.

— Хорошо, очаровательная Любушка, — неожиданно мягко произнес завмаг и, приблизившись, взял ее за руку. — Вы видите, как мне трудно с вами разговаривать на расстоянии. Только, прошу вас, в дальнейшем не злоупотребляйте и будьте так же уступчивы со мной, как я с вами. «Швейка» отдаю вам по тридцать, «Марго» — по двадцать пять, Киплинга — тоже по двадцать пять. Ваш заработок составит, знаете сколько? — и, помолчав немного, выпалил: — Тысячу рублей. Да, тысячу, не меньше! А вы знаете, как трудно людям заработать эту тысячу? — уже как-то многозначительно и подчеркнуто произнес он.

Любка поняла этот намек, но заставила себя улыбнуться.

— А сейчас, давайте мне еще одну вашу ручку и уходите. Завтра в девять ноль-ноль, как говорят военные, — будьте около магазина, поедем вместе на базу.

Выйдя из магазина, Любка долго бродила по улицам, стараясь найти ответы на возникшие вдруг вопросы. Она забыла уже о той тысяче рублей, которые завтра у нее могут оказаться. Ее интересовало другое. «Вот завтра, — думала она, оглядываясь на серое здание книжного магазина, — иуда стремглав полетят десятки и сотни настоящих книголюбов, которые готовы сутки, двое и трое простоять в очереди только для того, чтобы приобрести нужную им книгу для своей библиотеки. Они будут сперва толкаться у двери перед открытием магазина, потом толпиться в очереди, и вдруг услышат: «Швейка всего пять экземпляров» и уйдут ни с чем. А Хачатур завтра вечером получит за того же Швейка триста-четыреста рублей, будет сидеть со своей Дорофеей в парке в ресторане и распивать шампанское. Как же он станет отчитываться за проданные мне книги?

3. Дорофея рассказывает…

Еще в тот день, когда Любка впервые зашла в магазин Хачатура, она увидела там свою новую знакомую, толстушку Дорофею Пантелеймоновну, величавшую себя Додочкой. Она сидела за окошком кассы — круглолицая, в прозрачной с глубоким вырезом блузке, весело перебирая низко спускавшуюся на грудь нитку стеклянного жемчуга и была точь в точь, как портрет в раме. Теперь же обе считали себя давнишними приятельницами. Встречаясь, они болтали обо всем, что только взбредет в голову.

Так было и на этот раз. Встретились они случайно после закрытия магазина и расположились в ближнем сквере на скамейке у фонтана.

— Признайтесь, милочка, Хачатурик за вами понемножку ухаживает, признайтесь, дорогая, это меня нисколечко не обидит, — говорила Дорофея, взяв в свои пухлые руки руку Любки. — Он, миленькая, хороший, очень хороший, настоящий мужчина. Главное — добрый. Денег не жалеет.

— Для вас не жалеет, Додочка?

— Он знает, что я его люблю. Он и для вас хорошее делает. Скажите, сколько вы первый раз заработали — тысячу, да? Вот видите. Мне Хачатурик говорил. У него вообще от меня нет секретов.

— Да, он, наверное, умный, умеет всё делать…

— Еще как умеет делать, дорогая. Если бы вы только всё знали, — как-то таинственно проговорила толстушка.

Любка чувствовала, что та хочет о чем-то ей рассказать, но не решается.

— Знаете, милочка, мы с вами на одной веревочке, поэтому сообщу вам один секрет, но только, — Додочка поднесла палец к губам и, хотя она никогда не могла быть серьезной, попыталась сосредоточиться. — Так это же Хачатур придумал коллективную ответственность, за которой сейчас бегает уже несколько завмагов, как за юбкой.

— Какую коллективную ответственность? О чем это вы?

— Ах, какая вы, милочка, неграмотная. Разве вы ничего не слыхали о коллективной ответственности?

— Понятия не имею, Додочка.

Любка вообще раньше не имела никакого понятия о том, кто и за что в магазинах отвечает, хотя понимала, что какой-то твердый порядок там безусловно существует. Теперь же становилось ясно, что в тех же книжных магазинах, скажем, каждый продавец или бригада продавцов несут так называемую материальную ответственность за свой отдел. Не хватило книг в отделе — они и выплачивают стоимость их при получении зарплаты.

— А Хачатурик додумался и на общем собрании проголосовал за коллективную ответственность, — продолжала весело Дорофея. — Это, как он говорит, воспитательная мера. Все должны отвечать в его магазине за одного я один за всех. Не хватило одной книжки — все вносят по рублю — и недостачи нет. Не хватило десяти — то же самое.

— Не понимаю, Додочка, какой смысл в этом, никак не понимаю.

— Эх, вы, а еще тоже запустили коготки в книжное дело, — с упреком проговорила толстуха и стала объяснять. — Смысл, милочка, прямой. У нас есть, понимаете, десять киоскеров — ну, тех, что продают книги на лотках и в киосках. Деньги они сдают заведующему.

— Зачем?