Раскрытие тайны

«Арестованный вами Крюк Николай Александрович установлен по дактилокарте как Габула Викентий Тарасович, 1918 года рождения, уроженец города Галич, осужден 10 августа 1945 года военным трибуналом Львовского В. О. по ст. 54-1 «а» УК УССР к 25 годам лишения свободы (служба в дивизии СС «Галиция»), бежал с этапа и находится в розыске».

Остальное рассказали на следствии сами преступники.

Опытный вор и «комбинатор» Решетило многие годы нигде не работал и, оставаясь верным себе, разъезжал по городам в поисках легкой наживы. В мае 1950 года он оказался в Киеве и здесь встретился с Крюком, который, собираясь на новое место жительства, искал возможности «обновить» документы. Оба преступника быстро поняли друг друга. Зайдя как-то в вокзальный ресторан, они увидели здесь сержанта Гончарука, заскочившего наскоро перекусить, пока поезд стоял на перроне.

— Да мы земляки, почти соседи, сержант! — хлопая по плечу Гончарука, спустя несколько минут восклицали преступники. Они предложили выпить «посошок», а еще через полчаса Крюк и Решетило, взяв билеты, уже были в одном купе с сержантом, уверяя его, что едут почти туда же, куда и он. Так прошло несколько часов, а когда наступила ночь и кругом затихли голоса пассажиров, преступники задушили Гончарука, протянули, как пьяного, по вагону — будто в уборную, выволокли труп в тамбур и бросили в открытую дверь. Добравшись затем до ближайшей станции, они пересели во встречный поезд и снова вернулись в Киев. Здесь разделили вещи и полученные по вкладной книжке деньги и условились вскоре встретиться. Пока Решетило «гостил» в Киеве, Крюк направился на свидание к своему давнишнему «шефу» в Галич.

— Есть задание внедряться в Донбассе и ждать распоряжений, понял? А теперь давай документы сержанта и иди гуляй до завтра.

Придя на следующий день по условленному адресу, Крюк получил из рук того же «шефа» выправленные документы и пачку «резервных» денег.

— Партбилета сержанта не возвращаю, без него тебе будет свободнее, а использовать его мы сумеем.

Но не удалось врагам воспользоваться партийным билетом убитого. «Шеф» Крюка был еще раньше разоблачен и взят. И напрасно Крюк ожидал новых указаний из Галича.

СЛЕДОВАТЕЛЬ ПОЛУЧАЕТ ЗАДАНИЕ

1. Клавдя требует…

Смена кончилась в семь. Семен ехал в трамвае и гадал, дома ли уже Клавдя.

На перекрестке улиц под большим кленом на раскладном стуле сидела старуха, продавала цветы. Они кивали из большой корзины разноцветными головками. Семен пошарил в кармане и купил несколько фиолетовых астр.

Ему открыла соседка. Клавдя еще не возвращалась.

Семен нашел в кухонном столе литровую банку, налил воды и поставил цветы на стол. Захотелось сесть на диван, отдохнуть. Но там лежали накрахмаленные прямоугольники, треугольники, трапеции и ромбы. Если сесть, вся эта геометрия ломалась, и Клавдя приходила в ярость.

Клавдя любила уют. И хотя рукоделие считала пустой тратой времени, добрая половина ее жилплощади приходилась на вязаные и вышитые салфеточки, корзиночки, вазочки, подушечки. Всё это было туго накрахмалено, торчало и царапалось, как жесть.

Крахмальный рай этот благоухал пятирублевым «Гелиотропом», и дышать здесь было трудно, как в сундуке.

Семен открыл окно, сел на стул и стал поджидать хозяйку.

У Клавди был свой ключ, и Семен, наконец, услышал, как сквозняк с шумом швырнул за ней дверь. В комнате она появилась со свертками. Буфетчица Клавдя никогда не приходила домой с пустыми руками. Всегда припасала закуску для гостей, которых поджидала каждый вечер.

Скоро позвонили, и в комнату без стука влез Фимка Жадан, Клавдин поклонник. Сделал вид, что не заметил Семена, крикнул:

— Шикарной Клавде привет! А ну, лови, Клавдя!

Клавдя поймала в поднятые ладони красненький футлярчик. Внутри поблескивали клипсы, витые, позолоченные, величиной с грецкий орех.

Клавдя пискнула:

— Ой, Фима! Спасибо! — и скосила глаза на Семена: «Вот как у нас!».

У Семена заныла селезенка.

Фимка вынул две пол-литровки и поставил на стол.

— Ставь закуску, хозяйка! — и повалился на диван на наутюженные салфетки.

Клавдя смолчала, примеряла у зеркала клипсы.

Потом поставила на стол тарелку с огромными, как колесо, кругами колбасы, банку перца и крохотные маринованные огурчики. Повернулась к Семену:

— Сень, сходи за пивом, напротив в киоске, — и сунула ему в руки коричневый трехлитровый бидон.

Семен вышел на двор и остановился. Идти было некуда. Денег у него не было ни копейки.

«Отделаться захотела, чертовка», — злобно подумал он.

Из-за деревьев лезла на небо рыжая луна. Под деревья сползались густые тени.

На бидоне противно позвякивала крышка, и Семен со злобой швырнул его под куст. Потом сел на скамейку и уставился на освещенный квадрат Клавдиного окна.