Раскрытие тайны

В руках преступника появилась всё та же маленькая отвертка, и замок подался, дверь открылась. Быстрым взглядом он окинул просторное помещение и направился прямо к кассе. На дверях остекленной будочки было что-то вроде игрушечного замка. Мелькнула отвертка, и замочек слетел. Чтобы выдвинуть ящичек кассы, не потребовалось особого труда. Слева, в бумажном пояске оказалась пачка пятидесятирублевок, еще глубже — купюры по сто рублей, справа в раздутом конверте лежали рублевки. На каждом пояске была аккуратно выведена сумма. Крупные купюры составили 7850 рублей. Они были разложены по карманам. Двести пятьдесят рублевок не тронул — слишком толстая пачка. Затем пошел шарить по прилавкам. Обнаружил еще две тысячи. Когда поиски были закончены, открыл четыре бутылки вина разных марок, разыскал два стакана. Много не пил — по глотку-два из каждой бутылки. Наливал в разные стаканы, оставаясь в перчатках. Потом вылил остатки вина под прилавок, закурил. Сперва выкурил папиросу «Казбек», потом две сигареты. Слева на прилавке увидел в стареньком переплете книгу Л. Толстого «Воскресение». Вынул красный карандаш и ухмыльнувшись размашисто написал на суперобложке:

«Рекомендуем прочесть, книга очень приятная и полезная».

Уже приближался рассвет, когда молодой человек снова спустился в подвал и, отогнув решетку, стал выбираться наружу. Оставалось только выпрямиться и идти к шикарной Клавде, но вдруг почувствовал на своих плечах с обеих сторон чьи-то руки. Они сжимали, как тиски…

Когда Клокотов впервые увидел в отделении милиции фотоснимок на пропуске Семена Грабакова, он неожиданно почувствовал, что когда-то и где-то уже встречал этот насмешливый, вызывающий взгляд. Но где и когда? Как ни пытался, а вспомнить не мог. Сейчас же, едва увидел схваченного на месте преступления Грабакова, как мысленно перенесся в то памятное утро на Салтыковскую улицу, 8, к обворованному магазину. Ведь он тогда даже наскочил на Грабакова, извинился, а тот остался стоять на месте и проводил капитана насмешливым вызывающим взглядом до самой двери. Клокотов почувствовал на своей спине его колючий взгляд, оглянулся, но это осталось, конечно, только смутной догадкой.

— Выходит, гражданин Грабаков, что встреча эта у нас с вами уже не первая, — всматриваясь в лицо задержанного, проговорил Клокотов и невольно подумал о том, как бывает трудно найти преступника и как просто его можно упустить из рук.

Но Грабаков молчал. Глаза его потеряли недавний насмешливый и вызывающий блеск, а горели испугом, как у человека, летящего в пропасть.

* * *

Теперь для Клокотова оставалось выяснить только один, интересовавший его, следователя, вопрос: почему на сигаретной коробке оказался записанным адрес того же Пальгунова, с которым минувшей ночью Грабаков подрался. Ответ на этот вопрос, как, впрочем, и на все остальные, без всякого запирательства дал сам задержанный.

— Загулял как-то, — сказал он. — У меня тогда вытащили две тысячи и сняли часы. На следующий день ребята мне сказали, что это дело рук Пальгунова. Его я раньше не знал. Адрес его записал на коробке. Но ночью предстояло дело в магазине — решил разыскать Пальгунова в следующий раз. На рассвете выкурил последнюю сигарету, а коробку сдуру выбросил. С Пальгуновым так и не встретился, а вчера он с компанией пришел ко мне водку пить. Я и решил с ним посчитаться.

— Вы ведь раньше, гражданин Грабаков, работали в городском торговом отделе? — спросил Клокотов.

— Да. Инспектором.

— А почему ушли?

Грабаков молчал, смотрел куда-то на носки своих ботинок.

— Слесарю удобнее было, чем инспектору, решетки пилить, так что ли? — еще раз спросил капитан.

Грабаков продолжал молчать, но Клокотов и не настаивал на ответе…

Он уже мысленно докладывал: «Товарищ полковник! Ваше задание выполнено».

ХИЩНИКИ

1. В маленьком городке

Уже третий день, как Алексей Васильевич Брагин бродил по тесно застроенным улочкам и закоулкам маленького украинского городка. Бродил, казалось, бесцельно, хотя его карие, с веселой искринкой глаза всё время кого-то высматривали. Они то щурились, то широко раскрывались под темными разводами бровей, скользили по встречным лицам, мысленно обгоняли уходивших вперед.

Весна только пришла, но погода стояла сырая, зябкая: то падал мелкий липкий снег, то моросил, словно просачивался сквозь сито, холодный дождь, и ветер сек им напропалую в разные стороны. Он гудел телеграфными проводами, шумел черными ветвями голых деревьев, хлопал ставнями окон, заставлял торопиться редких прохожих. На Брагине было уже изрядно поношенное демисезонное пальто и такого же вида шляпа. Он продрог до костей, но продолжал всё так же медленно бродить, время от времени потирая посиневшие руки.

«Не везет, чертовски не везет, — сделать тысячу километров и возвращаться ни с чем»…