Раскрытие тайны

— Последняя американская новинка — долгоиграющий буги-вуги, — услышала оттиснутая уже далеко вперед Любка. Она увидела, как молодой человек в коротких узеньких брючках и клетчатом пиджаке вынимал из-под полы в цветном конверте патефонную пластинку.

А рядом десятка два таких же узкобрючников предлагали что-то из Ив Монтана, последние песни Вертинского. Любка уже совсем забыла, зачем сюда пришла. Теперь она смотрела не на то, чем торговали, а почему-то на лица торговавших. «Как они похожи один на другого, точно манекены в витрине!» — думала она.

— Купите, барышня, вам это очень пригодится, — обратилась к ней старушка в черном старомодном чепце. У нее в руках — растрепанная без обложки книжица издания 1896 года: «Как ухаживать за своим лицом для того, чтобы быть красивой».

Любка улыбнулась.

— Нет, спасибо, не нужна.

— А, может, «Лизу Безсонову» нашей соотечественницы Чарской? — И старушка вынула из сумки книжку в твердом переплете, украшенном цветочками и завитушками.

Любка ничего не читала Чарской, но вспомнила: была на могиле писательницы на Кавказе, в горах вблизи Адлера. Густые орешники, полуразбитая гранитная плита и два высоких кипариса.

— Сорок рублей, барышня, уверяю вас, не пожалеете, это совсем недорого.

Что-то теплое появилось в душе. Надо бы взять, да денег в большой зеленой сумке всего два рубля. Стало обидно.

Пошла дальше. Здесь уже был мир книжников. Справа и слева, спереди и сзади ее окружали старые, перепачканные чернилами школьные учебники, технические справочники, атласы, журналы, сборники рассказов, повести и романы. Никто ими не интересовался. Толпившиеся покупатели что-то таинственно выискивали, бросая в разные стороны острые взгляды. Позади, за «пятачком», от овощных рядов доносились громкие голоса продавцов, предлагавших покупателям брать огурцы, помидоры, а здесь люди говорили шепотом, загадочными жестами рук, подмигиванием глаз.

Неожиданно впереди Любки сгрудились, как голодные рыбы на брошенный кусок хлеба, чьи-то спины. Она тоже устремилась к кругу. В центре стоял тесно зажатый со всех сторон подросток лет шестнадцати и повторял:

— Дядя, давайте деньги, деньги давайте…

— Сейчас получишь, бродяга, — добродушно отвечал человек в роговых очках, зажав подмышкой новенькую книгу в алом переплете.

А кругом шепотком спрашивали:

— Что за книга? Покажите?

— «Лукреция» Флориана? Жорж Занд? Откуда же? В магазины не поступали. Восемьдесят пять рублей? Ну, и прохвосты же!

Но мальчишки уже нет, а счастливый обладатель новинки никак не решается развернуть при всех свою покупку.

А вот справа снова образовался тесный круг. Любка оказалась в самом центре его. Теперь уже на ее глазах старенький узкоплечий человечек стал вытаскивать из-под полы в темном переплете «Последнее дело Коршуна» и передавал из рук в руки. И снова шепотом:

— Сколько?

— Полста.

— А номинал?

— Пустяки — пять шестьдесят…

Та же волна, которая втянула Любку на «пятачок», вынесла ее на противоположную сторону. И прямо на синеглазого цыгана. Он смотрел на нее и загадочно улыбался:

— Вы что же, Любушка, решили без нашей помощи…

— Что вы, Василек, что вы? Ожидала вас и попала в толпу. Вот и все.

— Тогда другое дело, прошу прощения. — Он бросил на девушку ревнивый взгляд и взял под руку.

— Есть обещанное? — спросил, когда отошли в сторону.

— Я всегда хозяйка своего слова, — сказала Любка и вынула из сумки листочек с пометками.

— Устраивает? — спросила его.

— Грин? Премило. Давно не было. С руками оторвут. Только маловато — всего двадцать пять. Киплинг и Северянин? Это совсем здорово! Наши читатели давно в руках их не держали. А стихи-то какие, стихи, помните: «Ананасы в шампанском, ананасы в шампанском…» — стал было декламировать он и запнулся.

— А где посылки?

— В том же месте.

— Очень хорошо. Сегодня день на «пятачке» бойкий. Надо пустить в реализацию.

Василек остановил такси. Спустя пятнадцать-двадцать минут они были у деревянной будочки аптекарского киоска.

— Привет вам, Мария Ивановна. Можно взять наш багаж? — весело обратился он к полной розовощекой киоскерше в белом халате.

Книги оказались уже переложенными в обыкновенный чемодан.

— Спасибо, Мария Ивановна. До скорой встречи, — бросил Василек на ходу. Такси взяло направление к рынку, объехало его и остановилось около голубого павильона междугородной автобусной станции. Здесь сотни пассажиров днем и ночью с чемоданами и узлами ожидают рейсовых автобусов в разные города. Автобусы уходят один за другим через каждые, пятнадцать-двадцать минут, а пассажиров, как на железнодорожном вокзале, никогда не уменьшается. Василек, отпустив такси, вместе с Любушкой пробивался сквозь толпу и подошел к сидящей в сторонке молодой круглолицей женщине. Она сидела, опершись на желтый чемодан, зажав в руке билет на Симферополь. Ее автобус должен был отправиться только вечером.

Василек оглянулся и весело сказал:

— Ну, вот мы и привезли ваш чемодан, Анна Дементьевна! — Присев рядом на скамейку, уже шепотом с таким же веселым видом он продолжал: — Как идет?

— Как всегда. Жорж Занд уже ушла. Коршуны разлетелись с шумом.