Распад

– Шо за хуйня такая? – возмутился широколобый – какой ещё Кай? Герда…Чего, мы в гостях у сказки что – ли? Ничего не понял…

Бородавчатая грация захлюпала – ему нужна прививка от коммунистической импотенции – она подвигала губами взад – вперёд, выдвинула нижнюю и забулькала – комми всегда были импотентами, всегда…

– Да он – не коммунист, он правильной ориентации придерживается, демократической…

Придавленный воздушными телесами бородавчатой грации, к дискуссии подключился, с трудом шевеля посиневшими губами, грация по имени Костя – коммуняка он, коммуняка, я их невоолузённым…невооолузённым…

– Глазом? – подсказал бубноносец.

– Невоолузённым пахом…чувствую…у меня дазе не стоит на него…потому…он и не хоцет исполнить свой глажданский доуг…осуществить смыцку налода и власти…Лега…золотце…слезь с меня…тошнит…

– Мааалчаать! Выключи музыку! – сиплый вопль папы заставил вздрогнуть всех, музыка затихла, остановилась танцевальная круговерть, грации мгновенно исчезли, словно жуткий кошмар, навеянный послеполуденным сном, «папа» резко развернулся, и вместо известного всей стране лица, я увидел озлобленное, кабанье рыло с оскаленными, истекающими слюной клыками, чудовищная харя открыла пасть, раздался костяной, тошнотворный звук, изображение поплыло перед моими глазами, «папа» вновь был в своём обычном, человеческом обличье, вот только беспалая рука вытянулась на несколько метров вперёд, прочно обхватила моё горло, и начала неумолимо сдавливать, лишая меня возможности вдохнуть.

– Зачем ты убил Пакушу?

– ?!

– Повторяю вопрос – зачем ты убил Пакушу, долбаный душара?

Что за лексикон? Вы же – глава государства, а не какой – то дурень – старослужащий…

– Говори сучара, зачем убил Пакушу? Говори, а то полжизни отниму!

Я пытаюсь вырваться, стараюсь снять руку с горла, но все мои попытки бесполезны, из – за нехватки кислорода я чувствую слабость, сердце бешено колотится в груди, лёгкие готовы разорваться, я отчаянно пытаюсь вдохнуть хотя бы немного воздуха…открываю глаза, и обнаруживаю Филю, комфортно сидящего у меня на груди, он радостно, сладко улыбается и отпускает моё горло.

– Филя, ты что? Ёбнулся? Ты меня чуть не задушил, сволочь…

Меня рвёт желчью, я кашляю, выплёвывая сгустки жёлтого цвета.

– Филя, смотри, у него стоит! Ты доставил сучонку удовольствие, придуши его ещё разок, вдруг кончит!

– Кочумай, Пиночет, хватит с него, и так весь пол заблевал, ну, скажешь нам?

– Что сказать?

– Зачем убил Пакушу? Пакуша был мне другом, лучшим, самым любимым (после Пиночета), я всю ночь проплакал, когда узнал, что его больше нет, (Филя громко всхлипывает) мы с ним с детства дружили, моя сестра за него замуж собиралась, а ты разрушил молодую, российскую семью, я тебя кончу за это!

Он делает выпад в сторону моего горла, и радостно смеётся при виде моей болезненной гримасы – не ссы, я шучу, Пакуша был скудоумный примат, сдох – и хрен с ним, всем похуй, даже если его и вправду ты грохнул, а шейка у тебя цыплячья – тоненькая, синюшная, аж хрустит, если б я захотел, ты бы уже сегодня рядом с Пакушей заночевал, на соседней полке морга – «осознав тяжесть своего преступления, рядовой Злобарь покончил с собой, повесившись на ремне, в сушилке казармы» – похоже на отчёт об обнаружении тела? Живи пока, и помни кто твой господин, благодаря кому, ты ещё дышишь. Оревуар, душара.

12.

– Разрешите войти?

– Разрешаю.

– Товарищ капитан, разрешите сходить в госпиталь?

– Зачем?

– У меня чего – то хрипит в лёгких, тяжело дышать…

– Бросай курить, и всё пройдёт…

– Обязательно, а пока разрешите сходить в госпиталь!

– Ты не понял, чего я сказал? Хрипит у него…тут у всех что – нибудь хрипит…у одного гной из ушей течёт, другой все матрасы в роте обкончал, третий срать бегает через каждые десять минут…

– А у меня не только хрипит, но и ещё и булькает…

– Зашарить хочешь? Поспать на мягоньком, поесть в госпитальной столовой, я понимаю…

– Так я пошёл?

– Куда?

– В госпиталь?

– Какой ты настырный, я с тобой пойду, и как только доктор скажет мне, что ты – симулянт, я тебя лично, пинками под сраку погоню в роту, ты у меня на тумбочке корни пустишь, прорастёшь здесь, понял?

– Угу.

– Не «угу», а так точно, ну что, не передумал? По – прежнему хочешь в госпиталь?

– Угу, в смысле «так точно»!

– Ну, пошли, жду не дождусь момента твоего разоблачения…

– Ну что, товарищ майор – парень симулирует? Я так и знал!

– У него хронический бронхит, его надо госпитализировать.

– Это точно, он ничего там не подкрутил в ваших приборах, посмотрите на его довольную рожу…

– Точно, его надо лечить.

– А это надолго?

– Недели две.

– Повезло тебе, ну ничего, из госпиталя выйдешь, и сразу в наряд – «радость приносит наряд бодрящий, хлорочки вкус всегда настоящий!»…

Медсестра провела меня в палату – устраивайся, через пять минут спускайся на анализы.

Здоровенный брюнет в тельняшке легко встал с койки у окна, и одарил меня золотозубой улыбкой – Борис, можно просто – Барсик.

Барсик показал рукой на лежащего лицом к стене (в дневное время! Это просто святотатство!) солдата в окровавленных кальсонах – это Колян.