РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»

Конечно, выходы на Запад стимулировались технологическим отставанием Советского Союза, сужавшим возможности сотрудничества в ряде важных областей промышленности, высоких технологий и т. д. Но дело не только в этом, а и в общем повороте болгар к Западу. Это отразилось и на общественном мнении, и на повседневной жизни, особенно в сфере услуг. Руководство не только не противодействовало такого рода настроениям, а, по-видимому, оказалось у них в плену.

Истинная сущность Живкова как политического деятеля, пожалуй, ярче всего проявилась в его национальной политике внутри страны. Под предлогом сохранения болгарского этноса в Болгарии в течение ряда лет проводилась широкая кампания по оболгариванию турецкого населения, вплоть до изменения мусульманских фамилий и имен на болгарские. Она сопровождалась массовым насилием по отношению к этническим туркам, а также к болгарам магометанского вероисповедания. Аргументировалось это тем, что в связи с высокой рождаемостью среди мусульманского населения и низкой рождаемостью у болгар возникает угроза превращения большинства болгарского населения в мусульман. В этой кампании Живков пытался заручиться даже нашей поддержкой. Здесь его аргументация была вообще довольно странной: дескать, турецкую проблему в Болгарии надо решить для укрепления крайнего южного фланга Варшавского Договора, якобы ненадежного по причине большой численности турецкого населения. Как будто можно добиться надежности этого путем применения насильственных мер по отношению к этническим туркам. Результат оболгаривания турок был прямо противоположным – обстановка в Болгарии накалилась до предела, среди турок и помаков (болгар магометанского вероисповедания) начались волнения, индивидуальные и групповые выступления против власти.

Я помню один из таких конфликтов, происшедший на территории нашей страны. Болгарский подданный Сулейменов – турок, которого заставили изменить фамилию и национальность, явился в турецкое посольство в Москве и попросил политического убежища. Перетягивание каната продолжалось несколько месяцев. Советская сторона оказалась в щекотливом положении, пока Сулейменову не была гарантирована личная безопасность.

Мы не раз давали понять болгарам, что не одобряем затеянной ими возни с изменением имен и фамилий. В конце концов болгарское руководство вынуждено было приостановить эту позорную кампанию.

Одним словом, ситуация в Болгарии, несмотря на внешнее благополучие, была явно нездоровой, особенно вокруг руководства. По своим наблюдениям – а я за 20 лет работы часто бывал там, у меня много близких друзей – могу сказать, что Живков никогда не пользовался в стране настоящим авторитетом, вызывал раздражение, критику и даже плохо скрываемую иронию. Здесь назревали перемены, которые неизбежно должны были отторгнуть прежние порядки, методы руководства: и скопированные у нас, и порожденные особенностями этой страны и, конечно же, личностными качествами Живкова – по-восточному хитрого и коварного политика.

Реакция на перестройку: «сальто-мортале»

Как же складывались отношения между нашими странами в процессе перестройки?

Курс на перестройку был воспринят болгарским руководством, и прежде всего лично Живковым, очень трудно, можно сказать, болезненно. Следуя своему традиционному девизу «учиться у Советского Союза», болгары, казалось, должны были бы встать на путь демократизации, перехода к гражданскому обществу и правовому государству, открытости и гласности, но Живков не мог не чувствовать, что это несет смертельную угрозу самим основам его режима. Неприемлемым был для Живкова и переход к равноправным экономическим отношениям, которые могли лишить эту страну ее привилегированного положения и ряда экономических преимуществ, не говоря уже о прямых субвенциях, практиковавшихся в прежние годы. Сам принцип ответственности руководителей перед своим народом устранял основание для излюбленных Живковым ссылок на Москву.

В первое время как будто ничего не менялось, но подспудно, за заверениями в вечной дружбе, верности Советскому Союзу накапливались проблемы и противоречия. У болгарских руководителей нарастали критические сомнения, они чувствовали, что попадают в щекотливое положение; ведь общественность Болгарии была приучена к тому, что страна не только поддерживала, но и повторяла все крупнейшие шаги советского правительства. По различным каналам, и прежде всего через личное общение с болгарскими друзьями, до нас доходила информация о растущем смятении и недовольстве Живкова.