Распад. Обреченная весна

Супруга Хрущева соответствовала его имиджу крепкого человека из народа, волею судеб ставшего вождем огромной страны. Супруги Брежнева, Андропова, Черненко уже по традиции почти никогда не появлялись на экранах телевизоров, и люди не подозревали даже об их существовании, не зная имен своих «первых леди». Даже в Америке, где после пожилой миссис Эйзенхауэр «первой леди» стала обаятельная и красивая Джекки Кеннеди, она вызывала не только восторг, но и неприятие окружающих ее женщин. Слишком вызывающе выглядела эта француженка, слишком была красивой и слишком привлекала к себе внимание мужчин. Поэтому она тоже сполна получала не только свою порцию любви, но и свою порцию ненависти.

Принцесса Грейс, принцесса Диана, позже Карла Бруни, каждая из них столкнется с этим поразительным свойством толпы, способной любить и ненавидеть одновременно. Вы слишком красивы и слишком счастливы – таков лейтмотив зависти и неприятия обычных людей. Неприязнь к политику они переносят и на его супругу. Достаточно появиться рядом с лидером государства незаурядной и красивой женщине, как она оказывается под пристальным взглядом своих почитателей и недоброжелателей. Так было на протяжении всей истории человечества, так было и с семейной четой Горбачевых.

Сама того не желая, она подсознательно еще больше вредила имиджу своего мужа, которого считали неспособным подкаблучником и слишком нерешительным человеком, явно не справлявшимся со своими обязанностями.

Сменившая ее позже на посту «первой леди» Наина Ельцина, напротив, оказалась идеальным спутником своего взбалмошного мужа, великолепно сыграв роль скромной и заботливой жены, мягкой и доброй женщины. Урок Горбачевой и Ельциной будет усвоен. Следующие «первые леди» не станут появляться на публике столь часто, раздражая всех своими сентенциями и нарядами. Ни Путина, ни Медведева не захотят играть непопулярную роль Горбачевой, предпочитая оставаться в тени своих мужей.

Сразу после избрания Генеральным секретарем он позвонил жене и рассказал ей о том, что заседание Политбюро прошло спокойно и его избрали единогласно. Первое, что он сделал, войдя в свой кабинет, это позвонил ей, чтобы поделиться радостью. Он знал, что она с самого утра нетерпеливо сидела у телефона, ожидая его звонка.

Все последующие перипетии, конфликты, потрясения, трагедии они переживали вместе. Она была все время с ним, в самые трудные времена. Даже в Армению, обезумевшую от горя после землетрясения 88-го года, он возьмет с собой супругу. Даже в Чернобыль, куда вообще не следовало ездить ни ему, ни ей. Она все будет пропускать через себя, через свои нервы, через свое сердце. Его ошибки будут ее личными неудачами, его потрясения – ее личной трагедией, его отставка – ее личной катастрофой.

И одним из самых сильных потрясений стала октябрьская ночь 90-го года, когда он, расстроенный, приехал домой. Она увидела, как он входит на дачу, и уже по его внешнему виду поняла, что произошло нечто ужасное. Но что еще могло произойти после тбилисских событий 89-го, бакинских 90-го, после трагедий в Фергане, Оше, Карабахе, Осетии, Приднестровье? Она теперь опасалась каждого телефонного звонка, каждого неожиданного визита курьера, каждого срочного вызова. Горбачев вошел в комнату не раздеваясь, посмотрел на жену. Он только привычно снял шляпу и молча посмотрел на жену.

– Что? – взволнованно спросила она. – Что еще произошло?

– Они его убили, – выдавил он, глядя ей в глаза. В них была такая скорбь и мука, что она испугалась, и ей стало по-настоящему страшно. Кого и кто мог убить?

Она подошла к нему, взяла его за руку.

– Успокойся. Я сейчас оденусь, и мы выйдем погулять. Только скажи, что случилось? Кого убили?

– Мераба, – сказал он. – Они убили Мераба Мамардашвили.

– Как это, убили? – не поверила Раиса Максимовна.

– Довели до инфаркта, – выдохнул он. – Мне рассказал обо всем Болдин. Можешь себе представить... Они плевали ему в лицо, называли предателем. Прямо в аэропорту. У него не выдержало сердце.

– Пойдем, – позвала она мужа, быстро надевая плащ. – Пойдем погуляем. Тебе нужно немного успокоиться.