Распахнутая земля

И вот здесь невольно приходилось возвращаться к той закономерности в расположении одиночных лабиринтов, на которой строила свои домыслы Н. Н. Турина. Как правило, вблизи одиночных лабиринтов, рядом с ними, находились современные рыбацкие тони. Больше того: современные рыбаки знали, что самые удобные, самые добычливые для ловли рыбы участки находятся перед лабиринтами. На Мурманском берегу в таких местах Турина обнаружила и стоянки с кварцевыми орудиями. Это означало, что древние рыболовы, у которых не было современных капроновых сетей, пенопластовых поплавков-кибасов, железных якорей, вынуждены были для гарантии успеха выбирать лучшие из лучших мест — и для поселений, и для промысла. Они могли ловить рыбу только на ровном, осушавшемся во время отлива дне, используя ловушки, действовавшие во время прилива и опорожнявшиеся при отливе.

Каменные спирали на берегу не были «моделями». Это были алтари, на которых первобытные рыболовы приносили жертвы Хозяину Воды, чтобы он загонял свою рыбу в поставленные ловушки; Солнцу, которое, не спускаясь за горизонт или спускаясь на краткое время, совершало такие же круги по небосводу, как жрец-заклинатель в петлях лабиринта. Может быть, в танце воспроизводилось движение той семги, Большой Рыбы, возвращающейся в родные реки с моря и являвшейся настоящей «рыбой жизни» для древних обитателей Севера, которая, по уверениям моих друзей-поморов, «чует» воду родной реки «правой ноздрей». Здесь я уже вступаю в область догадок, но обширность материала, собранного этнографами у северных народов, позволяет делать весьма широкие допущения.

…Через несколько лет я смог снова подняться на скалу с одинокой сосной, увидеть белую полосу песка, могучие сосны над лукоморьем и медленно зарастающие спирали лабиринта. Совсем иначе смотрел я теперь на этот жертвенник самых древних поморов, сожалея, что пришел с пустыми руками и не знаю, какую жертву привыкли получать их боги на этом алтаре. Возможно, они укладывали в центре головы съеденных рыб, веря, что «душа» каждой рыбы так же бессмертна, как и их собственная, и, если не съесть голову и хвост, а опустить их в море или реку, рыба снова возродится и снова придет в расставленные ловушки. Так поступают все охотники и рыболовы Севера, и то же самое делают с головами оленей эскимосы, а еще недавно саамы-лопари. Они верили, что в противном случае Хозяин Оленей может рассердиться на человеческую жадность и неблагодарность и не пустит больше оленей к людям…

Строители лабиринтов были рыболовами, охотниками на морского зверя, как все народы, живущие на морском берегу, но, кроме того, они были и мореходами. За несколько лет, которые прошли для меня с того момента, когда я впервые увидел полузаросшую мхом и вереском, выложенную из камней спираль, я смог многое узнать об этих людях, и путь через умбский лабиринт привел меня к интереснейшим открытиям, которые позволили связать воедино историю далеких и сравнительно близких эпох. У этих людей была сложная история, и она не кончилась на лабиринтах. Но об этом я надеюсь рассказать более подробно в отдельной книге, откуда взят и этот эпизод.

А теперь я хочу вернуться к началу главы, чтобы выполнить обещание, рассказав о решении археологической загадки, к которой привел меня северный лабиринт и для которой не потребовалось вести раскопки и совершать путешествия. К загадке Лабиринта с большой буквы.

5

Занимаясь каменными лабиринтами Севера, я никак не мог забыть, что точное изображение самого распространенного типа такого сооружения находится на древнегреческой монете IV века до нашей эры. Правда, монета не была исключением. Изображения лабиринтов такого типа оказались на стенах средневековых северных церквей и даже на резных камнях Дагестана. Я уже не говорю о наскальных изображениях в Южной Швеции, где выбиты две человеческие фигуры, держащие над головами лабиринты…

Если исключить Север Европы, где появление изображений и совпадение конструкции не вызывают удивления, поскольку там же лежат и каменные лабиринты, вид которых мог повлиять на художника, все остальные следует признать возникшими независимо друг от друга. Так, в исследовании Дебирова о резьбе по камню в Дагестане можно видеть, что лабиринт возникает здесь в процессе эволюции. Известный чуть ли не с каменного века культ солнечного козла приводит к изображению фигуры из четырех козлов, сходящихся ногами в одной точке. В Средней Азии в эпоху ранней бронзы подобная фигура на орнаменте превращается в широколопастной крест, образованный телами животных. В Дагестане же стилизация идет по другому пути. Здесь от каждого козла остается передняя пара ног и голова с длинными, закинутыми за спину рогами. Отсюда один шаг до стилизованного равноконечного креста с крюками на концах. Но на этом стилизация не останавливается. Крест начинает вращаться, его концы вытягиваются, образуя вихревую спираль с учетверенными линиями, и из этой вихреобразной фигуры возникает упорядоченный лабиринт.