Распахнутая земля

— Олег, там в стенке не остался еще черепок?

Вот еще бы один — и получится полный бок горшка! Ничего, что горшок разбит. По одной стенке можно восстановить его форму, узор, которым он был украшен в древности. А форма и орнамент сосуда — это, так сказать, «визитная карточка», по которой археолог может установить и время, и культуру.

«Археологическая культура» служит для археолога условной меркой, с помощью которой он может систематизировать свои находки и сравнивать различные стоянки и поселения друг с другом. Понятие это охватывает комплекс признаков, куда входят орудия труда, оружие, украшения, посуда, устройство жилищ, одежда, способ погребения, хозяйство и технологические рецепты, — короче говоря, все то, чем отличалось когда-то одно племя от другого. И самым лучшим указателем здесь служит керамика, потому что узор, украшающий сосуд, и формы сосудов, вместе с определенным составом керамического «теста», у разных племен были разные.

— Вот этот черепок подойдет? — спрашивает Олег.

— Посмотрим… Да, как раз часть донца, видите?

— Перерыв! — объявляет Таня, посмотрев на часы.

Ребята с гиканьем выскакивают из раскопа. Перерыв, чтобы отдохнуть, но они все равно будут бегать и возиться. Тело просит движений. Только Олег так увлечен, что продолжает чистить квадрат.

— Олег, отдыхайте! Успеете еще…

— Я сейчас. Вот только дочищу…

Под его лопатой опять появляется черепок.

— Глядите, какой черепок интересный! Словно на нем отпечаталась сетка…

Действительно, на внутренней поверхности черепка хорошо виден отпечаток мелкой рыболовной сетки, так четко, что можно различить даже волокна и узелки. Это редкая находка. Уже давно предполагают, что такие толстые и крупные сосуды делали на специальных болванках из мха и травы, обтянутых сетью или шкурой. Когда глина подсыхала, набивку вытряхивали, а сам сосуд изнутри заглаживали, но отпечатки сетей иногда оставались.

Толя, самый старший из наших рабочих — он пошел уже в десятый класс — и самый серьезный на раскопках, повертев черепок, хмыкнул:

— Рыбнадзора у них не было! А то с такой ячеей враз бы порезали…

Ребята смеются. Все знают, что этой весной Толя с отцом ставил в озере сетки и попался рыбнадзору. А в Плещеевом озере разрешено ловить рыбу только удочкой.

— Чего смеетесь? Уклея здесь даже не пройдет, не только плотва! Ячея — сантиметр, не больше! — обижается Толя.

— Андрей Леонидович, а эти сети для рыбы, да? И крючки у них были? А из чего они крючки делали?

И сетками ловили, и заколы на реках устраивали, загородки. Ставили в ручьях и заводях верши, «морды». А крючки вырезали из кости. Еще били рыбу острогами, как и сейчас это делают браконьеры. На огромных щук, налимов и сомов охотились с гарпуном, били рыбу из луков. Так до сих пор охотятся на рыбу обитатели тихоокеанских островов и индейцы Южной Америки…

Перерыв почти всегда затягивается — ребята хотят всё знать о неолите.

Я рассказываю им, как изменился мир после отступления ледника. Как вместо тундры и редколесья, где бродили стада северных оленей и мамонтов, поднялись густые леса с озерами и реками. Почему исчезли мамонты? Об этом до сих пор спорят ученые. Одни полагают, что мамонты вымерли сами, не смогли приспособиться к новым природным условиям, к теплу. Другие считают, что последние мамонты стали добычей последних палеолитических охотников: их просто всех перебили. Ведь такая же судьба совсем недавно постигла североамериканских бизонов.

Если спросить археолога, что определяет неолит, он не задумываясь ответит: три вещи — лук со стрелами, обожженная глиняная посуда и каменный топор, как самый необходимый в лесу инструмент. И уже потом добавит, что именно в неолите таким важным промыслом стало рыболовство, человек приручил почти всех известных сейчас домашних животных, научился возделывать почву, сажать растения и собирать урожай, прясть, обрабатывать дерево, резать, шлифовать, сверлить камень.

Но, может быть, самое главное — человек стал более оседлым, стал селиться на озерах и реках маленькими поселками, остатки которых мы раскапываем.

Плохо только, что в песке сохраняется лишь камень да черепки. Все остальное — дерево, кость, кожа, пряжа, — все бесследно исчезло. В лучшем случае можно встретить отпечаток ткани или сетки на черепке, вроде того, что нашел Олег.

Правда, выпадают еще на долю археолога такие фантастические удачи, как свайные и болотные поселения. Торф и вода сохраняют все. Они даже надежнее, чем абсолютная сухость. Только очень высокая влажность почвы сохранила для археологов древний деревянный Новгород. Торфяные болота сейчас расположены на месте бывших озер. На мелководье, на островках, а то и прямо на торфе селились древние рыболовы, если сухой берег был слишком далеко от воды. Иногда так селились для безопасности — на воде легче заметить приближение врага. Свайные и болотные поселения были открыты на озерах в Швейцарии, на болотах Дании и Англии, в Эстонии и на Урале. Но, как правило, такие стоянки находят не археологи.