Распахнутая земля

— «Едут с товарами, ночью с Касимова, муромским лесом купцы…» — отчаянно фальшивя, пропел Коля, сын начальника нашей экспедиции и наш сокурсник.

— А ты сам, что ли, эту стоянку открыл?

— Нет, Иринка, я только обследовал. Отто Николаевич в прошлом году послал…

— Сережа, а ты нам все сейчас и расскажи, — присоединилась к просьбе Ирины Маша, ее подруга.

— А другим не скучно будет?

— Давай, давай, Сержик! — поддержал Коля. — Если девочки просят, значит, надо…

— Так вот, — начал Сергей. — Несколько лет назад на окраине Владимира построили кирпичный завод, возле села Доброго. Глина рядышком, целое поле. Заложили карьер. Ходит по краю карьера экскаватор по рельсам, ковшами глину выбирает…

— Ты прямо как по писаному! — поехидствовал Лева.

— А не нравится тебе — ты не слушай!.. Работал там хороший человек, экскаваторщик Начаров. Он и заметил, что с глиной в ковши попадают какие-то большие кости. Сначала Начаров просто на них смотрел и удивлялся, а потом взял несколько костей и принес во Владимирский краеведческий музей. Там определили: кости мамонта. Потом он вместе с костями принес и битые кремни. Вот тогда из музея и написали в Москву, в Институт археологии, Бадеру. А Бадер решил, что раз с костями мамонта найдены и кремни, здесь может быть стоянка палеолитического человека. Вот он и послал в прошлом году меня посмотреть и обследовать…

— Ну, а ты что там нашел? — не отставала Ирина.

— Ч-что нашел? Стоянку нашел! — возмущенный непонятливостью Ирины, ответил вместо Сергея Лева. — Что на стоянке нах-ходят?..

— Экскаватор там культурный слой обнажил у стенки, — не обратив внимания на раздражение Льва, ответил Сергей. — Мне оставалось только зачистить его лопатой. В слое угольки есть, косточки, зола, отщепы кремневые… А подальше — даже очаг. Около него я несколько скребков нашел и пьес экайе.

— Что-что? Это что такое?

— Про п-пьес экайе ты, Серж, загибаешь! Н-не похоже, чтобы было…

— Спроси у Отто Николаевича!..

— Точно, Левушка, пьес экайе. Папа смотрел, — подтвердил Бадер-младший. — Это, Ира, орудие из кремня, вроде топорика маленького, клинышек такой…

— А что им делали?

— М-мамонтячьи кости рубили, — снизошел Лева, сдавшийся перед авторитетом Бадера-старшего.

— Сережа, а это что — очень интересно?

Сергей вытаращил глаза.

— Ну как же! Ведь не какая-то там неолитическая стоянка, каких много, а палеолитическая! Я же говорю — самая северная!

— А может, мы там погребение найдем?

— Погребение! Может быть, и статуэтки еще?! А почему нет?! В Костенках есть же скульптура!.. То в Костенках!.. — заговорили все разом.

Машина вырвалась из толчеи московских улиц и покатила быстрее.

Нас было восемь, и мы были очень молоды. Восемь студентов исторического факультета МГУ, уже считавших себя археологами. Нам казалось, это право нам давали те несколько экспедиций, в которых мы успели побывать, эти ватники, тюки палаток, только что полученные со склада, а главное — новенькие бланки командировочных удостоверений, заверенные печатью Института археологии Академии наук. Теперь я думаю, что нам удивительно повезло: наш путь в большую науку начался с палеолита, с юности человечества, которая каким-то образом перекликалась с нашей собственной молодостью, еще восторженной и самонадеянной.

— Ты лучше скажи, много ли там осталось после экскаватора? — поинтересовался Женя. — Глубоко слой лежит?

— От поверхности метра четыре. Экскаватор его только с края задел. А так все цело!

— А чем он сверху перекрыт? Мореной? — спросил Коля Бадер.

— Нет, там суглинки. Знаешь, такие, похожие на лесс! А морены нет.

— П-поздняя твоя стоянка! И не палеолит это вовсе, а мезолит, — скептически проворчал Лева.

— Тебе, Левушка, только мезолит и мерещится! Ты еще скажи — неолит! А мамонты, по-твоему, тоже в мезолите бегали?

— Если в раннем, то п-почему бы им и не бегать? — философически отпарировал Лева. — Никто не знает, какой он, мезолит…

— Ну вот ты узнаешь и всем расскажешь!

— Да уймитесь вы, мальчики!

— А ч-чем т-тебе мезолит не нравится? — уже воинственно допрашивал Сергея Лева и от этого больше заикался. — В-во всяком случае, здесь он реальнее м-может быть, ч-чем п-палеолит…

Из всех находившихся в тот день в кузове экспедиционной машины Сергей, пожалуй, был наиболее «созревшим» археологом. Все мы еще только «начинались», немного растерянно и робко выбирая свою тропу в сложной и романтической науке, какой представала перед нами археология.

Мы учились на одном курсе и даже в одной группе. Разделение произошло только в этом году. Первыми ушли девушки — из археологии в этнографию. Теперь происходило внутреннее деление, вероятно самое трудное.

Каждая экспедиция, в тот или иной отрезок прошлого, открывала перед нами свой мир — притягательный и заманчивый.