Распахнутая земля

Полюбовавшись на неожиданную находку и посмеявшись над открывателями, которым в награду за «подвиг» Карасев рассказал о гимнасии, мы вернулись в раскоп. В течение следующей недели этот колодец был гордостью экспедиции. Его показывали каждому приезжающему и рассказывали полуанекдотическую историю открытия.

Им и впрямь можно было залюбоваться. Во-первых, колодец идеально сохранился. Во-вторых, глубиной он был не меньше тридцати метров, — именно на такой глубине от «верхнего» города находился водоносный слой. Расчищать его полностью в это лето не собирались. Таким образом, это был первый известный колодец, из которого древние обитатели «верхнего» города могли доставать холодную и чистую воду.

Вскоре колодец отступил на задний план перед новым открытием, которое, казалось, могло пролить свет на одну из загадок, поставленных Ольвией перед исследователями.

В разных местах раскопки ведутся по-разному. Все зависит от того, чтó именно изучает археолог и что встречается ему во время раскопок. Как правило, раскоп начинается с современной почвы и последовательно углубляется до материка. Но может быть и иначе. Например, идя в глубь земли, археолог встречает остатки какого-либо интересного здания: оно сохранилось лучше других, дает больше важного материала, имеет особое значение для истории города. Но здание построено не на материке, а на уже накопившихся культурных слоях более раннего периода. Что делать? Идти вниз, дальше? Но тогда ценнейший памятник придется разрушить! Делать это стоит далеко не всегда, тем более если раскоп можно углубить на соседнем участке.

По счастливой случайности большинство самых важных и значительных зданий в центре Ольвии было построено не на ранних слоях, а на лессе, на материке. В связи с этим возникла другая проблема: куда исчезли более ранние слои? Ведь строительство, руины которого раскрывали и Карасев и Славин, началось только в конце IV века до нашей эры. До этого город существовал не одну сотню лет. Та же священная роща возникла в ограде теменоса если не в конце VII века, то, во всяком случае, в начале IV века до нашей эры.

Куда делись все слои, весь тот драгоценный материал, что помог бы узнать о жизни первых поколений ольвиополитов?

В том, что некогда он здесь был, сомнений не возникало. Достаточно вспомнить подвалы древнейших ольвийских зданий, открытые Люсей Копейкиной под задними помещениями дикастерия.

Но почему и куда исчез? Если отсутствие подобных слоев на теменосе и агоре объяснимо — территорию площади и священного участка убирали и подметали, — то в других местах действовали какие-то иные причины.

И вдруг эти слои появились, и не где-нибудь, а под служебными помещениями гимнасия!

Это была неожиданность, гораздо большая, чем колодец. Ведь гимнасий был построен не просто на материке. Он был углублен, врезан в лесс по крайней мере на полтора метра. Каким же образом слои могли оказаться под материком?

А вещи, которые стали попадаться под полом гимнасия, приводили в восторг. Здесь лежали обломки расписных родосских блюд VI века до нашей эры, монеты, геммы, обломки классических расписных чернофигурных сосудов… Может быть, тоже яма? Но находки шли широкой полосой: за резервуаром, под небольшими пристройками, под «котельной» и дальше на запад, в сторону города. Была, правда, одна особенность, которую усмотрела Елена Ивановна: слой с находками не был ровным. Дальше, в сторону палестры, он исчезал, в то время как с другой стороны утолщался и конца ему не было видно.

Чтобы во всем этом разобраться, основные раскопки следовало перенести на «участок с колодцем» и там углубиться до того же уровня, до уровня пола гимнасия. Колодец обнаружили значительно выше пола гимнасия. Поэтому можно было думать, что его построили лет на триста позже, чем гимнасий, когда успел отложиться полутораметровый культурный слой, перекрывший палестру и «котельную» с латриной.

…Я уехал из Ольвии, чувствуя, что вот-вот произойдет какое-то открытие и хотя бы одна из загадок этого удивительного города будет решена. Но никто не мог предположить, насколько открытие это будет удивительным и неожиданным…

— Поспешили, поспешили убежать, батенька! — говорил мне потом зимой Карасев, и все его лицо расплывалось от удовольствия. — Ну что бы еще недельку задержаться?! Нет, умчался!.. Вот слушайте теперь и кусайте свои локотки…

События развивались следующим образом.

Сначала появилась одна стена, идущая от гимнасия в сторону колодца, потом отходящая от нее поперечная. Они были сложены из таких же прекрасных квадров известняка, как и сам гимнасий. По виду их, по кладке становилось ясно, что весь этот участок — только часть гимнасического здания. По-видимому, колодец его прорезал? Но от этой мысли довольно скоро пришлось отказаться. Высоко поднявшаяся теперь каменная труба колодца оказалась точно «вписанной» в центр прямоугольной комнаты, которую создавали стены. Так точно рассчитать, не зная, чтó находится внизу, не мог ни один строитель.