Распятие невинных

— Да, но случилось с Арлин, которая была твоей подругой, — вмешался Малхолланд, принимая на себя роль хорошего полицейского.

Трейси покачала головой, и ее волосы зашевелились, как занавес.

— Она не была моей подругой. Кто вам это сказал?

— Вы были вместе.

— У нас был выходной. Мы решили выпить, сначала нас было шестеро, а потом трое ушли продолжать на дискотеку. — Она пожала плечами. — Вот и все.

— Все? — переспросила Костелло. — Мне так не кажется, Трейси. Давай все еще раз с самого начала.

— Ну, мне кажется, что она хотела быть такой, как я, — заявила Трейси без ложной скромности.

— Хотела быть как ты? — удивилась Костелло.

— Ну да, вы что — не расслышали?

— Нет, просто непонятно.

— Послушайте, мне восемнадцать лет, я буду в этом бизнесе до тридцати, а заработанного мне хватит, чтобы потом устроить свою жизнь. У меня есть план. Для меня это — трамплин.

— Ты знаешь, сколько раз я это слышала? — устало спросила Костелло.

— Могу представить, но я умная: не принимаю наркотики, выкуриваю только десять сигарет в день, пью не часто. У меня есть постоянные клиенты. Я коплю на вступительный взнос за квартиру, потом перееду в другой район и через пять лет буду работать в центре города, на Принцесс-сквер. Там платят настоящие деньги.

— В качестве кого ты там будешь работать? Только не говори про экзотических танцовщиц. — Костелло опять вздохнула. — Все знают, что это такое.

Трейси начала терять терпение.

— Послушайте, я умею держаться в обществе и не подвожу людей. Я знаю, как себя вести. Я собираюсь стать гидом. Там платят настоящие деньги. — Она поняла, что начала повторяться. — Мои услуги дорого стоят, но я хороша в деле. Это бизнес. И я добьюсь своего.

— А Арлин?

— Она была обыкновенной проституткой. Занималась этим прямо на аллее. Она родила и испортила фигуру. Я говорила ей, что если она похудеет и станет блондинкой, то будет зарабатывать больше. Я пошутила, а она восприняла это всерьез. Она ко всем моим словам относилась всерьез. Умом она не отличалась. Она пьет — пила — слишком много, одно время даже подсела на наркотики. У нее не было будущего. Я шла наверх, она катилась вниз, вот и липла ко мне. Но иногда бывала очень забавной. Это все, конец истории.

— Она записалась на курс самоусовершенствования?

Трейси фыркнула, подавившись кока-колой.

— Извините, не в то горло… — Она откашлялась. — Она была дурой и вбила себе в голову, что если переедет в квартиру получше, то начнет зарабатывать больше. Ее сын — Райан, кажется, — с ней не жил, потому что квартира была сырой, а он астматик, не говоря обо всем остальном. Чтобы появился шанс переехать на другую квартиру, она должна была записаться на какую-нибудь программу и сменить профессию. Тогда бы ей вернули сына. Ей нужен был поручитель — кто-нибудь, кто мог засвидетельствовать, что она встала на путь исправления.

— А хоть что-нибудь из этого было правдой?

— Не думаю, — ответила она и добавила: — Нет, все именно так, как я сказала. Послушайте, эти придурки в приюте принимали все за чистую монету. Так ей и надо.

— Где, в «Фениксе»? И с кем она там общалась?

Трейси покачала головой:

— Он был приятным, голос хороший. Она сказала, что его можно брать тепленьким. — Трейси поерзала на стуле. — Может, выйдем покурить?

— Он не курит, — отрезала Костелло. — Что значит — «его можно брать тепленьким»?

— Такие мужчины наивны. Вы можете сказать, что он приставал, слегка припугнуть. Многие предпочитают заплатить, чтобы только от них отвязались. Но это такая игра, верно? Никто не страдает.

— Думаю, что кто-то играет совсем в другие игры, где есть пострадавшие.

Трейси опять пожала плечами:

— Послушайте, я знаю, что она фотографировалась, а потом отдала размножить снимки, как открытки.

— Что за открытки?

— Ну, где она одета как школьница, в черный пояс с чулками. Будто мужчинам это сейчас интересно. Она считала, что так сможет привлечь клиентов посолиднее. Я же говорю — не от большого ума. Такого добра кругом полно.

— И что она собиралась делать с открытками? Разложить по телефонным будкам?

— Типа того.

— Очень современно.

Трейси рассмеялась.

— Я заказала себе портфолио в студии, и она решила, что это то же самое.

— Как ни крути, очень надежный способ оказаться убитой. — Костелло встала. — Окажи нам услугу, Трейси: держись пока подальше от улицы, мы очень заняты. Я не хочу видеть твое изуродованное лицо в морге. Договорились? Будь осторожна, — добавила она весело. — Пошли, Вик.

— Да, Вик, ступай, пока. — Трейси помахала ему пальчиками.

Костелло закатила глаза и вздохнула.

Ровно в восемь вечера преподобный Шанд позвонил Андерсону из маленького отеля неподалеку от Менорки. Голос в трубке принадлежал человеку, который провел в Глазго всю свою жизнь, слышал и знал буквально все. Он не удивился, что его разыскали — в конце концов, он сам оставил телефон дочери. Андерсону показалось, что наблюдение за птицами — его подлинное призвание. Он добросовестно записал все, что рассказал ему Шанд, пытаясь понять, что общего было у священнослужителя и его пернатых друзей.