«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Леонид Борисович также строго соблюдал клановую дисциплину, никогда не переходил «красные линии», оставляя неведомым для рядовых партийцев то, в какой роскоши жили некоторые их вожди, пламенно призывавшие на митингах к самоограничениям во всем и самопожертвованию во имя идеалов революции. Эта шокирующая правда могла разрушить все, что успели нажить лидеры большевиков, в том числе и уютный мирок самого Красина. По сути, Леонид Борисович ничем не отличался от Зиновьева и ему подобных. Если же говорить откровенно, то в действительности общество «Аркос» за эти годы, по существу, стало личной вотчиной самого Красина, где все было подчинено обслуживанию его интересов и реализации его собственных проектов. «Контора» превратилась в удобное место, куда Леонид Борисович пристраивал особо доверенных лиц, если у них возникали проблемы с трудоустройством за границей и им требовалось где-то пересидеть неспокойные времена. Помимо прочего, Красин, нисколько не стесняясь, активно использовал кассу компании для покрытия не только личных расходов (а комфорт он любил и ценил), но и затрат на содержание семьи. К этому вопросу мы еще вернемся. Однако в целом «Аркос», эту «лавочку Красина», как иногда величали компанию (хотя, впрочем, это говорили и о НКВТ), ждало славное и полное интересных событий бурное будущее.

А в тот момент Красину после его зажигательной речи даже похлопали. Но это служило слабым утешением для такого амбициозного и самовлюбленного деятеля, как Леонид Борисович. Реванш самолюбия в форме личного выпада против Зиновьева, и не более того. От присутствующих делегатов не укрылось чувство глубокой личной обиды, уязвленности, пронизывающее все выступление Красина, в конечном итоге беззащитности перед критикой, что явно указывало на снижение степени влияния и защищенности его в партийной верхушке. В конце концов Ленину при поддержке Троцкого удалось добиться сохранения принципа монополии внешней торговли, что и было закреплено решением XII съезда РКП(б).

Этот успех на определенное время укрепил положение Красина в советской иерархии, даже сообщив ему чувство некоторой эйфории. «…Несмотря на жестокие атаки нэпа на монополию внешней торговли, — подчеркивает Красин в одном из писем жене в октябре 1923 г., — настроение в отношении меня сугубо благожелательное и благоприятное». Он давно «не чувствовал себя в такой степени господином положения в своей сфере работы, как сегодня»[1654]. Но все ли обстояло столь благополучно? Ведь в состав ЦК Красина так и не избрали. Это ставило «Никитича», старого члена партии, в положение какого-то классово чуждого истинным большевикам «спеца», который вроде бы нужен и полезен в силу своих профессиональных навыков и знаний, но все же не до конца свой.

Увы, все это нисколько не компенсировало того поражения, которое потерпел Красин как администратор, нарком в деле Уркарта. Это было даже больше, чем аппаратное поражение, — личное оскорбление, публичное унижение. К тому времени Леонид и Лесли очень сблизились, настолько, что многие из окружения наркома считали, будто они были уж чересчур близки. Красин часто бывал в поместье Уркарта под Лондоном. Британец проявлял трогательную заботу о детях Красина. Искренне или с корыстным умыслом, «с дальним прицелом», судить не берусь. Скорее всего, верно и то, и другое. Столь тесная дружба с советским послом (пусть и считающимся официально только торговым представителем), демонстрировавшим особое расположение к крупному предпринимателю, а значит и к его делу, вызвала на местной бирже ажиотаж вокруг акций компаний, тому принадлежавших. Это послужило основой для слухов, будто Красин и Уркарт вели свою игру, затягивая переговоры и создавая вокруг них интригу, что якобы позволило им обоим хорошо нажиться на биржевых спекуляциях с акциями.

Для нас же важно, что данный эпизод позволяет нам проследить влияние связанных с ним событий на настроение Красина, его переживания, отношения с другими людьми. Ведь ему суждено было заниматься и другими концессиями, но именно дело Уркарта стало для Леонида Борисовича чем-то очень личным. По этой причине я и уделил ему столько внимания. Концессию в итоге получил консорциум незадолго до того скончавшегося Джекоба Шиффа[1655], чьи интересы лоббировал Троцкий. Но и там далеко не все ладилось.