«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Примечательно, что официальная секретная телеграмма за подписью директора кредитной канцелярии Министерства финансов Никифорова о выходе транспортов с золотом из Архангельска была отбита только 22 октября 1914 г.[272]

Не буду вдаваться в детали, но Барк, не в пример строптивому лорду, напротив, проявлял завидную покладистость, сообщив в Лондон, что «предоставляет правительству Великобритании всю свободу действий как в отношении количества, так и номинала векселей», выпускавшихся под русское золото. Кредитная канцелярия Министерства финансов России только робко попросила партнеров перенести дату погашения векселей, поскольку «в соответствии с условиями нашего [российского. — С. Т.] законодательства обязательства могут иметь срок действия максимум в один год»[273].

Прослышав об отправке ценного груза из Архангельска, возбудились и в британском Казначействе. 20 октября 1914 г. на стол управляющего Банком Англии легло письмо Джона Брэдбери: «Я знаю, что банк „Братья Беринг“ по поручению российского правительства обратился в Банк Англии с тем, чтобы получить аванс c целью содействия обменным операциям в ожидании вступления в силу договоренностей, официально достигнутых между российским правительством и правительством его величества. Мы считаем чрезвычайно важным содействие любым операциям, которые могут привести к скорейшему улучшению положения с обменом валют. Поэтому, если c неким опережением основного плана могут быть достигнуты договоренности, устраивающие Банк [Англии. — С. Т.], мы будем очень признательны»[274].

^{Письмо Джона Брэдбери из Казначейства управляющему Банком Англии. 20 октября 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]}

А между тем 21 октября 1914 г. в Банк Англии поступил из банка Берингов чек на 79 957 фунтов 4 шиллинга и 7 пенсов, что составляло «согласованную сумму в 1 % (один процент) от стоимости груза, равной 7 995 723 фунтам стерлингов», направленный по указанию Рутковского. Таким образом, еще до прибытия золота в Великобританию Россия уже закрыла и этот крохотный должок перед союзницей. Однако первое, чем озаботились в Банке Англии, — возврат переплаты за страховую премию Управлению страхования военных рисков в сумме 42 фунтов 15 шиллингов и 5 пенсов, ибо, как известно, пенс фунт бережет[275]. Но там заупрямились, ответив, что когда золото прибудет и все проверите, тогда и вернем. А пока пусть эти денежки полежат у нас: никуда не денутся, так надежнее будет.

Пусть читатель не подумает, что я ерничаю. Примерно так можно кратко передать содержание активной переписки между двумя британскими ведомствами, если убрать из текстов бумаг всякие там «с совершенным почтением», «искренне Ваш» и «преданный Вам». Одним словом, не отдали.

Уже 23 октября 1914 г. директор банка Берингов Гаспар Фарре[276] обратился в Банк Англии с просьбой в тот же день выдать аванс в 900 тыс. ф. ст. из согласованной суммы в 2 млн ф. ст. «c целью авансирования правительства России»[277].

А дальше происходит невероятное. В резиденции Рутковского раздается телефонный звонок. Он подходит к аппарату и поначалу не верит в то, что слышит. Ему звонит помощник директора кредитной канцелярии Министерства финансов Никифорова, ответственного за перевозку золота, и сообщает, что, дескать, все в порядке, «оба корабля отплыли вчера, 20 октября, порт назначения кораблей известен британскому Адмиралтейству»[278].

Откровенно говоря, прочитав подобный документ в архиве Банка Англии, я невольно вздрогнул. Из него следовало, что не только сам Рутковский в Лондоне по открытой телефонной линии обсуждал секретную операцию по переброске золота с представителями банка Берингов, но и говорил об этом, указывая конкретную дату отхода судов с золотом из Архангельска, с кем-то из российских чиновников из Министерства финансов в Петрограде. А все телефонные линии, которые тогда действовали между российской и британской столицами, шли через Швецию, власти которой открыто сочувствовали Германии. В Стокгольме вполне вольготно чувствовала себя немецкая разведка, германские офицеры имели очень тесные контакты со шведскими военными, а возможно, и с барышнями на международном коммутаторе, которые «соединяли», втыкая штекеры проводов в нужные разъемы. «Швеция извлекает огромные выгоды из экспорта в Германию разных товаров, особенно же железной руды из своего северного района, обработанного дерева, стали и других товаров», — докладывал в ноябре 1915 г. русский посол Неклюдов[279] из Стокгольма.

Так что, когда в посольство России в Великобритании пришла шифрованная телеграмма, подтверждающая информацию об отправке золотого каравана, то, вполне вероятно, новость эта была известна не только в Петрограде и Лондоне.