Расписное небо

Собравшись, даже не позавтракав, направилась в кабинет Сумудина, намереваясь посмотреть, так ли все плохо, как я успела придумать. Дверь не среагировала на мое появление, а кивер осветился красным, показывая, что в доступе отказано. Я озадаченно стояла перед ней минуты три, когда проход все же открылся, выпуская Киву, одного из старших офицеров медицинского подразделения.

Медик выглядел хмурым, но не слишком обеспокоенным.

– Доброе утро, терри. К сожалению, пока вам не разрешено входить сюда, так что можете считать это своеобразным выходным.

– Здравствуйте, акер. Могу я узнать, с чем это связанно? Где Сумудин? – валорец на минуту задумался, как делала это я сама, размышляя, как много информации сообщить пациентам. Склонив голову чуть набок, Кива, все же отозвался.

– Акер Сумудин сейчас проходит процедуру детоксикации. Вам не стоит переживать, так как это не опасно сейчас, и я неотрывно нахожусь при нем. Думаю, вы сможете увидеться завтра.

– Детоксикации? И чем же он отравился?

– Внутренние процессы организма, не более того. Простите, я должен вернуться, проверить капельницы.

Я видела их оборудование для подобного рода инъекций, и знала, что такую капельницу сможет поставить кто угодно. Специальная, умная система сама находила вены и вводила тонкую иглу, присасываясь к необходимому месту. Эти капельницы были оснащены приспособлением, удерживающим их в воздухе, так что старомодные штативы тут не требовались. Впрочем, как и контроль за скоростью вливания. Все работало совершенно автономно, так что действия Кивы можно было расценивать как банальный побег от разговора.

Еще больше обеспокоенная и недовольная, я отправилась на поиски Селены, намереваясь через оджу выяснить, что происходит.

Сердито постукивая ногой по полу, Лени сидела в «солнечной комнате». Хмурая и сосредоточенная, сложив руки под грудью, оджа даже не подняла головы на мое появление, все так же пялясь в стену.

– Что-то интересное показывают? – присев рядом, полюбопытствовала для привлечения внимания.

– Есть такое. Вот скажи, почему беременных ассоциируют с дурами? У меня что, весь мозг размяк и я теперь только и должна делать, что реветь, спать и есть?

– Честно говоря, так бывает. Не всегда, но все же. Но случается и наоборот. У меня есть масса примеров, когда девочки в положении начинают писать картины или совершать научные открытия, так что раз на раз не приходится. С чего такие мысли?

– Нарин и Сумудин решили, видимо, что я совсем поглупела. Я знаю, что эти двое что-то скрывают, а Сумудин затеял очередные эксперименты, хотя обещал остановиться. Но все делают вид, что я не догадываюсь и молчат. С чего такое унижение моих умственных способностей?

– Не думаю, что дело в этом. Скорее всего, это попытка уберечь тебя от волнений.

– Выходит паршиво, если честно. Сидя здесь, и выдумывая, что там наш исследователь-натуралист вытворяет, я нервничаю куда сильнее. Может, ты в курсе? – оджа перевела свои зеленые очи в мою сторону, наконец оторвавшись от созерцания стен.

– Нет, мне ничего не известно. Собственно, я по этому делу тебя и искала. Меня не меньше напрягает отсутствие информации, чем тебя.

– Ну, тогда, думаю, мы можем попробовать настоять на своем. – Решительность оджи меня немного пугала. Встав с кресла, Селена оправила платье, которое сегодня заменяло привычный комбез и у дверей обернулась, поманив за собой.

Кажется, мы шли мягко, или не очень, пытать Нарина. Непередаваемая смесь ощущений.

Сумудин.

Проведя три цикла капельниц, я чувствовал себя отменно. В теле появилась поразительная легкость, ощущение парения. Голова больше не кружилась, тошноты не было. Впрочем, голода я так же не чувствовал.

– Ну, как ты? – Кива, потягивая что-то ароматное и горячее из чашки, подошел от стола.

– Хорошо, я бы сказал. По крайней мере, если судить по внутренним ощущениям. Что показатели?

– Близки к твоим нормам до начала этого блока экспериментов. Остаток в крови не более 32%.

– Отлично.

– Не совсем. Упали смежные показатели. Не критично, но я бы тебе все же советовал вернуть концентрацию до 50 хотя бы.

– Как только выясним, верная ли теория.

– Эксперимент можно считать завешенным. Ты, как всегда, был прав, как бы мне не обидно было это признавать.

– Серьезно? Помоги встать, – слегка пошатываясь, придерживаясь за стенку, добрался до уборной, замерев перед зеркалом.

М-да. Такого точно никто не ожидал. Определенно, эксперимент удался.

Сейчас я был похож на героя старинного эпоса. Рисунок, видимо, измененный составом крови, повел себя совершенно нетипично. Вместо привычных, размытых пятен, по всему торсу, захватывая плечи, поднимаясь по шее с обеих сторон, уползая за спину, змеился рисунок. Повернувшись, сцепил зубы. Собираясь между лопаток, рисунок одной плотной лентой шел по линии позвоночника, раскрасив гребень в темный лиловый цвет, и добирался до хвоста. Напрягшись, поднял шипы, рассматривая, как рисунок градиентом растекся по тонкой коже мембраны.

– Ну, и что ты на это скажешь? – Кива стоял в дверях, так же с интересом рассматривая необычное явление.