Расплата

— Выпьешь? — спросил он, наполняя стакан. Женщины пили редко: вино — дело мужское. Однако Марика залпом осушила стакан. Вольф аж крякнул и с невольным восхищением поглядел на дочь: ну и ну! Решила постоять за жениха?

Стакан со звоном опустился на стол. Марика заговорила. Собаки залаяли неспроста. Приехал гость. Сейчас он в сарае. Познакомились с ним в прошлом году в Пеште. Влюбилась, но он женат, и ей не хотелось бы разрушать семью. Кроме того, чтобы угодить отцу, она намеревается венчаться в церкви, но этого мужчину ей. трудно бросить, потому что она его любит. Вольфа словно парализовало. Широко раскрытыми хмельными глазами он уставился на дочь. Как может она так спокойно говорить обо всем этом, и где? Здесь, в этом доме!

У этого мужчины неприятности с органами власти, и он хотел бы бежать за границу. Тогда и Мария легче бы перенесла расставание, не так тосковала бы по Балинту и вышла бы за Петера Чатара. Вот если бы отец помог Михаю переправиться через границу.

— Нет! — Кулак Вольфа с грохотом опустился на стол. Его лицо сделалось пунцовым. Вероятно, он слишком много выпил. — Я никогда не ссорился с властями и уж тем более не помогал подонкам.

— Хорошо. — В глазах у дочери заиграл холодный огонек. — Пусть будет так! Завтра я выгоню Петера, а здесь останется Михай. Уж он составит вам достойную компанию за столом. Правда, очень скоро явится полиция и арестует его. Ведь пропуска в пограничную зону у него нет. Отсидит полтора-два года. За это время разведется, а выйдет — распишемся.

Даже посторонний заметил бы, с каким напряжением размышлял Вольф над словами дочери. Назавтра о них заговорит вся деревня. Недругов у него достаточно. Просто до сих пор не к чему было прицепиться — он жил честно. Теперь же кумушкам будет о чем почесать языками… Михай криво усмехнулся: не доставит он такого удовольствия. И чужака, из-за которого так распалилась дочь, передаст в надежные руки, — уж будьте уверены, передаст, он не позволит, чтобы пятнали его честное имя.

— Переправлю! Иди, скажи ему! Завтра на рассвете!

Марика вышла, но скоро вернулась. Отец еще сидел за столом. Трудно было сказать, что краснее: его лицо или вино в бокале.

— Успокойтесь, отец! Так и должно было случиться!

— Так?! — Вольф размахнулся и со всей силой ударил дочь по лицу. Она отскочила к стене, старик угрожающе двинулся за ней, но на полдороге остановился. — Больше не трону! Не бойся! Но это заслужила!

Вольф остался один и налил себе еще. Затем погасил свет и лег спать. Тупо уставившись в потолок, он тяжело дышал. Его окружали ночные звуки большого дома: скрипнул шкаф, охнула потолочная балка. В голове те и дело проскальзывала тревожная мысль: а что если в нужный момент пограничники не окажутся на месте? Или изменят свой обычный маршрут? Или гость, не дай бог, заподозрит неладное, поймет, что к чему, и перехитрит Михая Вольфа, заставит его пойти в обход болота! Ну, тут еще надо посмотреть, кто кого, Михай не тек прост, как кажется с виду, да и знакомство с пограничниками — давнее еще, прежних времен, — тоже кое-чего стоит…

Снаружи донесся лай собак, но скоро затих. Кто-то прошмыгнул по коридору. Или показалось? Шорох был едва слышен. Но тем не менее Михай Вольф встал, спустился по чердачной лестнице, пересек двор и направился к сараю.

Двери были распахнуты. В углу чуть тлела керосиновая лампа, но света было достаточно, чтобы Михай Вольф увидел лежащих в обнимку Балинта и Марику.

Словно молния сверкнула в сознании Вольфа. Жестокая, убийственная молния обиды. Ее безжалостная вспышка пробежала через все тело, руки и ноги стали свинцовыми…

Он повернулся и заставил себя уйти прочь. Пусть не нашедшая выхода ненависть к чужаку питает его силы, помогает довершить задуманное, а там…

Что будет «там", Вольф еще не знал, и пока размышлял об этом, сон незаметно сморил его, увел от раздумий.

Не заметил, как вернулась дочь. Пора отправляться — светает. Он не поцеловал ее на прощание и даже не позволил выйти из кухни. Мужчина еще спал, Вольф (растолкал его и остался наблюдать, как незнакомец умывается и собирает свои вещи.

— К чему топор? — Глаза Балинта пристально уставились на Вольфа.

— В дороге всякое случается. Может, встретится кто-нибудь или еще что. Ясно?

Утро выдалось безоблачным, ясным. Иногда они останавливались, подолгу прислушивались, затем шли дальше. С болота поднимались зловонные пары.

Балинт какое-то время безропотно шел следом за Вольфом, но потом неожиданно заупрямился:

— Куда ты меня завел, старый черт? Ты что, шутить со мной вздумал?

Чужак схватил Вольфа за шиворот, крепко тряхнул. Вольф с тоской подумал, что пограничники, должно быть, и впрямь задержались где-то в пути, иначе бы он давно заслышал шаги и вовремя подал весть.

— Другого пути тут нет, — прохрипел Вольф, пытаясь освободиться от мертвой хватки Балинта.

Но слишком неравны были силы, Михай жал и жал его к воде, к зловонной жиже, норовя утопить, и тут Вольф вспомнил о топоре, предусмотрительно захваченном в дорогу.