Расплата

– Пора. – Она повернулась к нему, и Хюльдар увидел на ее разгоряченном лице то безжалостное выражение, которое бывает у охотника на гуся, когда выстрел попадает в цель. Эртла не злорадствовала и не печалилась из-за судьбы Трёстюра и Сигрун; она была просто рада, что следствие приближается к концу. То же чувство разделяли и его товарищи по охоте: они не получали удовольствия от акта убийства – это было неизбежное зло, мгновение во времени, короткое как вспышка. – Нам нужно сделать все правильно. Ты знаешь, что поставлено на карту.

Хюльдар кивнул. За стеклянной спиной маячили два старших офицера, оба с серьезными лицами.

Высшее руководство было потрясено, узнав, что среди жертв – не только прокурор, но и судья Верховного суда.

Профессиональный статус жертв убийства не имел значения для Хюльдара, Эртлы и следственной группы. Сейчас все их внимание было сосредоточено на живых – на Торвальдюре Сваварссоне и его детях, которых еще можно было спасти. Весь имеющийся персонал прочесывал столицу и территории к северу – в частности, берега Хвалфьордура и местность вокруг Акранеса и Боргарнеса. Пока новостей не было, полиция все больше тревожилась из-за того, что они не успеют добраться до семьи вовремя. Ни на что другое времени не оставалось, в том числе на разборку между Хюльдаром и Эртлой. На данный момент они не выходили за общепринятые рамки, общались коротко и строго по делу.

Отпив воды, Эртла грохнула стаканом о стол.

– Я не выпущу Трёстюра, пока он не скажет нам, где дети, и готова, если понадобится, просидеть с ним всю ночь.

– Согласен.

Они поспешили вниз, но уйти далеко не успели – офицеры отозвали Эртлу на пару слов. Хюльдар отошел в сторону и ждал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на Айсу, измученную слезами мать похищенных детей, которая сидела, опустив голову. В то время, когда Трёстюра везли в участок, женщина позвонила в службу экстренной помощи и сообщила, что ее детей похитили. Служба прислала за ней полицейскую машину, так как женщину выбросили на обочине дороги в Квальфьёрдюре, без телефона и сумки, и звонила она с ближайшей фермы.

В участке Айса сорвалась окончательно: то рыдала, то кричала на полицейских, требуя, чтобы те нашли ее детей. На щеке и обеих руках у нее были видны уродливые ссадины, из затылка сочилась кровь. Но она не жаловалась и, похоже, даже не подозревала о своих травмах.

Когда им наконец удалось успокоить ее и выслушать, весь участок пришел в замешательство. Порядок приоритетов внезапно изменился; они бросились в гонку со временем, чтобы найти двух маленьких детей, прежде чем случится что-то ужасное. Убийца уже показал, что способен на немыслимое, и было бы наивно полагать, что возраст похищенных заставит его остановиться. Полиция попыталась связаться с их отцом, Торвальдюром, и, потерпев неудачу, пришла к выводу, что он также похищен, поскольку, по словам его бывшей жены, преступник пользовался его машиной и телефоном.

Айса рассказала, что ее обманом заставили сесть в машину бывшего мужа. Она посадила детей на заднее сиденье и получила удар по голове, когда пристегивала их ремни безопасности.

Когда она пришла в сознание, машина мчалась сквозь тьму. Руки и ноги ей связали, а на голову натянули балаклаву, так что она почти ничего не видела. Водитель, поняв, что пленница приходит в себя, остановил машину и вытащил ее на дорогу, после чего умчался. Описать нападавшего Айса не смогла, но предположила, что человек, вытащивший ее из машины, либо женщина, либо мужчина с маленькими руками. Пока полиция исходила из предположения, что похитительница – Сигрун. Не имея прав, она научилась водить, а ее мягкие и робкие манеры маскировали совсем другую личность.

Эртла, закатывая глаза, наконец отошла от своих боссов. Не говоря ни слова, они вместе спустились вниз, в комнату, где ждал Трёстюр. Распахнув дверь, Эртла ворвалась в комнату, выдвинула один из стульев и села напротив.

– А теперь ты нам все расскажешь. Выбора у тебя нет. – Она бросила на стол ксерокопию письма, которое он написал десять лет назад. – Кто есть кто в этом твоем списке? Начнем с этого. Кто все еще в опасности?

Хюльдар занял соседний стул и посмотрел на Трёстюра. Тот выглядел уставшим, поникшим и растерявшим всю свою дерзость и самоуверенность. Под глазами у него проступили темные круги.

– Можно воды?

– Нет. – Эртла не только приказала не позволять Трёстюру спать; ему не давали есть и пить и даже не разрешили сходить в туалет.

– Вы не имеете права. Я умру без воды.

– Ты ничего не получишь. Не нравится – жалуйся в «Эмнести»[14].

Прием был, конечно, жестокий, но необходимый в данных обстоятельствах. Существовали и другие, еще более беспощадные методы, которые они могли использовать, чтобы заставить его говорить, и исключать их применение было нельзя.

– А пока вспоминаешь имена, можешь сказать мне, куда твоя сестра увезла детей. Скажешь – получишь немного воды. Не скажешь – не получишь.

Трёстюр поднял глаза и с неподдельным удивлением уставился на Эртлу.

– Каких еще детей?