Расплата

— Да, мы подадим еще одну апелляцию в Верховный суд США, чтобы выиграть время, а тем временем обсудим с Уилбэнксом банкротство.

Они пили кофе и смотрели на людей в роскошном вестибюле.

— Ответь мне честно, — произнесла Стелла. — Это означает, что настанет день, когда Джеки Белл с детьми вселится в наш дом?

— Не исключено, но я до сих пор в это не верю. В какой-то момент Джон Уилбэнкс сядет с ее адвокатом, нажмет на него и все уладит.

— Каким образом?

— Мы предложим наличные.

— По-моему, мы уже пытались это сделать.

— Пытались, но от суммы 25 тысяч долларов они отказались. Теперь урегулирование стоит дороже.

— Сколько?

— Не знаю. Это будет зависеть от того, сколько денег останется на счетах и сколько мы сумеем выручить за землю.

— Ты в самом деле хочешь заложить ее? Помнишь же, как отец ненавидел банки!

— У нас нет выбора.

В постановлении Верховного суда штата значилось, что поведение Пита Бэннинга можно считать мошенническим, исходя из следующего: во‐первых, он получал выгоду от земли, поскольку жил на ней, возделывал и имел прибыль. Во-вторых, он ничего не получил оттого, что передал ее детям. В-третьих, передача собственности родственникам всегда подозрительна. В-четвертых, в момент подписания дарственной Бэннинг полагал, что настанет момент, когда в результате его действий его начнут преследовать кредиторы.

Джон Уилбэнкс, перечитав документ десятки раз, нашел логику суда основательной. Оставалась последняя попытка — обратиться с апелляцией в Верховный суд США, с минимальными шансами выиграть дело. Он проконсультировался с приятелем в Мемфисе, который считался специалистом по банкротствам, и разговор получился неутешительным. Подвергнуть собственность Пита Бэннинга банкротству означало отсрочку окончательного краха, но не успех.

Уилбэнкс вернулся в суд, и Рамболд, разумеется, выполнил все, что он просил. Дэнлоп ответил кучей апелляций. Даже такой повязанный судья, как Рамболд, не мог предотвратить неизбежного.

После слушаний невозмутимый и еще более уверенный в себе Дэнлоп пообщался с Уилбэнксом и сделал ему предложение. Хватит увеличивать адвокатские расходы — пора взглянуть правде в глаза. Апелляции ни к чему не приведут, и банкротство тоже. Почему бы просто не отдать Джеки Белл землю — все 640 акров — плюс дом с мебелью? Если Бэннинги на это согласятся, то она откажется от претензий на банковские счета.

Уилбэнкс поморщился и, уходя, бросил:

— Бэннинги, прежде чем подписать такой документ, сожгут и дом, и урожай!

— Отлично, — кивнул Дэнлоп. — Только напомните своим клиентам, что поджог — это карающееся длительным тюремным сроком уголовное преступление.

Когда в конце июля Джоэл и Флорри пересекли границу штата Миссисипи, то, как обычно, стали присматриваться к тому, каков урожай, и поняли, что он отнюдь не обнадеживающий. Весной сильные дожди задержали сев, и в те два месяца, которые они провели в Англии и Европе, погода была не на стороне землепашцев. В хорошие годы хлопок к 4 июля зацветал, а на День труда[11] вырастал до груди. Теперь же урожай был самым плохим за несколько лет. И чем дальше они продвигались на север Миссисипи, тем казался все хуже. Ни цветочка, стебли едва до колена. В низинах целые акры вымыло водой.

Нинева заварила кофе и спросила, как они съездили. Они поинтересовались, какой была погода, и получили целый ворох жалоб. Чуть не каждый день дождь, и даже если его не было, небо затягивали облака. Хлопок нуждается в длинной череде сухих дней и жарком солнце. Погода убивала урожай. Эймос изо всех сил трудился в огороде, но результат был намного хуже обычного.

За что такое наказание? Неужели на ферме Бэннингов и без того не хватает проблем?

Джоэл отвез Флорри в красный коттедж, они пили на веранде, смотрели на жалкие поля и жалели, что не остались в Шотландии.

Джон Уилбэнкс хотел поговорить с Джоэлом, и как бы тот ни противился встрече с его адвокатской конторой, судом и всем, что связано с центром Клэнтона, у него не оставалось выбора. Они встретились в большой комнате для заседаний на первом этаже — верный знак, что беседа предстояла важной. К ним присоединился и Рассел, что только подтверждало этот вывод.

Братья закурили: Джон — короткую черную сигару, а Рассел — сигарету. Джоэл курить отказался, заявил, что пришел к ним подышать воздухом.

Джон обрисовал положение. Они написали две ничего не значащие апелляции в Верховный суд, которые, надо полагать, в течение двух месяцев, как только у чиновников дойдут до них руки, будут отвергнуты. Суду нет смысла проявлять к делу интерес. Берч Дэнлоп закинул удочку в виде требования ста тысяч долларов и будет терпеливо ждать, пока Бэннинги не исчерпают все возможности юридического маневрирования и не выбросят белый флаг.

— А что насчет банкротства? — спросил Джоэл.

— Ничего не даст, поскольку собственность не обанкрочена. Мы можем попытаться потянуть время. Однако Дэнлоп даже не станет обращаться к судье по делам банкротств. И еще, в случае банкротства придется назначать доверенное лицо, и назначать его будем не мы, а суд.

Рассел выпустил клуб дыма и добавил: