Расплата

Они засиделись далеко за полночь, пили вино и беседовали, впрочем, и словом не касаясь прошлого. Резо все же несколько раз попытался оправдаться перед Вамехом, но тот переводил разговор на другое. Счастливая Алиса сидела с ними и удивлялась, каким хорошим парнем оказался этот Шамиль.

А несколько дней спустя Шамиль подстерег возвращающегося с работы Вахушти и обвинил его в ранении Ясона. Прохожие, обступившие их, с изумлением наблюдали необычайную картину: бледный, трясущийся, потерявший всю свою солидность и блеск, Вахушти пытался улизнуть и не мог. Шамиль преграждал ему дорогу, осыпая ругательствами. Чем плотнее становился круг, тем больше входил в раж Шамиль, последними словами честя директора школы. Тут он снова напоминал прежнего бандита Шамиля. Почему он все-таки решил, что во всем виновен Вахушти? Оказывается, Резо, которому директор школы доводился двоюродным братом, за день до ранения Ясона, по липучей просьбе Вахушти, одолжил свое ружье, а на следующее утро, когда Ясон уже лежал в больнице, ружье было возвращено хозяину. Резо заподозрил неладное, зная, что после того, как Вахушти потрепала Мура, он буквально лез на стену от злости на Вамеха. Но разве брата выдашь? Когда милиция отбирала у всех ружья для проверки, Резо почему-то обошли, и он был рад этому, чего доброго и его могли заграбастать. Кое-кто, а он прекрасно знал скрытный и мстительный нрав Вахушти, не любил его за это, да разве подведешь брата под тюрьму? Однако после примирения с Вамехом Резо поделился своими подозрениями с Шамилем, и тот, недолго думая, остановил Вахушти на улице — сгоряча он хотел избить его до полусмерти, но передумал, боясь испортить все, — остановил и стал кричать, что такие замаскированные подонки, как он, загадили весь город. Народ окружил их. Некоторые улыбались, видя Шамиля в необычайной роли защитника справедливости, и в то же время упивались его обличительной речью — Шамиль был уверен, что Ясона ранил Вахушти, и не жалел слов. Знакомые принялись успокаивать их и наконец развели в стороны. Вахушти, отойдя подальше от кулаков Шамиля, спокойно и весомо пригрозил ему издали: «Я этого так не оставлю, вы еще понесете ответственность!..»

И он действительно принял меры. Как потом каялся Шамиль, что не прибил на месте этого гада, уж коли сидеть, так хоть за дело! Дернул же черт соблюдать какие-то правила! Да знай он заранее, что ничего не докажет, он бы своими руками удавил эту свинью… Вахушти легко выгородился, убедив всех, что в ту роковую ночь он гостил у родственников жены. Что удивительного, если поверили ему, а не Шамилю? Шамиля предупредили в милиции, что если с Вахушти что-нибудь случится, ответственность ляжет на него. Тем и завершилось правдоискательство Шамиля. Но большинство горожан все же поверило ему. Правда, нашлись некоторые принявшие сторону Вахушти, но, так или иначе, весь город узнал о низости Вахушти, и можно уверенно сказать, что имя его отныне было запятнано. Для начала и это было своего рода победой.

В городке все давно привыкли к Вамеху. Каждое утро он выходил из дому Алисы и торопился вместе со всеми на работу. Мужчины здоровались с ним, вступали в разговоры; его уже считали своим. Вамех так же, как и все горожане — отцы семейств, целый день проводил на работе. Он таскал мешки и ящики в холодный склад, где пахло сыростью, олифой и красками, цифрами помечал каждый ящик и сортировал их. В полдень приходила Алиса и приносила обед. Она теперь не работала и старалась каждую лишнюю минуту побыть с Вамехом. Она раскладывала еду на ящике у стены склада, они пристраивались на других ящиках и обедали. Алиса была счастлива. С каким удовольствием она следила, как Вамех ест, и розовела от радости, когда он хвалил ее стряпню. Ее радовало, что рабочие любят его, ей нравилось их беззлобное подшучивание, их простота в обращении; нравилось, что никто из них не обращает внимания на скромную трапезу влюбленных, — для них все это было естественным, а кроме того, рабочие считали своей и Алису. Она радовалась, что сидит рядом с любимым, а вокруг них кипит работа: каменщики перекликаются и хохочут, снуют люди с тачками и носилками; иногда кто-нибудь подбежит к Вамеху, попросит закурить, иногда Вамех возьмет у кого-нибудь папиросу. Алиса довольна, что ей никуда не надо спешить, что можно, не опасаясь замарать своей репутации, сидеть и есть обед и ощущать полную независимость. Что зазорного в том, что они обедают на ящике, у стены склада? Алиса ничуть не сетовала на судьбу, нет, такая жизнь была ей по душе, она чувствовала себя легко, свободно и раскованно. Иногда они прогуливались по улицам, беседовали, заглядывали в библиотеку и просматривали газеты. Иногда выходили за город, на поля, где лежал искристый снег, такой же белый, как и все вокруг.