Расплата

– Мафия пытается взять под контроль наши предприятия, наложить лапу на доходы от торговли. И прямо угрожают и засылают к нам своих людей. Многие в службе безопасности фонда мне подозрительны, надо их тщательно проверять. – Он поднял свой бокал. – Мне нужен ты, Михаил! Только ты сможешь сделать нашу службу безопасности сильной и надежной! Давай же выпьем за нашу дружбу и за совместную работу! Мы познакомились в сложной обстановке – и победили. Нам снова придется повоевать, и мы возьмем верх над бандитами. Будь моей правой рукой! – С надеждой взглянул Михаилу в лицо и, поняв, что тот соглашается, просиял: – Вот и славно! Я знал – мы опять будем с тобой вместе, плечом к плечу. За нас, за наш фонд, за братство всех афганцев!

Выпили этот тост, крепко пожали друг другу руки. Для Михаила начиналась новая, опять трудная и опасная полоса жизни, но уже на родной земле.

Прошло еще три недели, прежде чем у него все оказалось готово к отъезду в Западносибирск. Улетая, Ланской дал ему массу поручений, касающихся службы безопасности, – от закупки и оформления лицензий на вооружение, приобретения дорогостоящего радиоэлектронного оборудования до всяких дел с обмундированием и другими хозяйственными мелочами.

Владимир Георгиевич вручил ему также рекомендательные письма в Московское отделение фонда и ряд коммерческих банков, с которыми сотрудничал: Михаилу предстояло ознакомиться там с опытом организации охранного дела.

– Ведь лучше учиться на чужих ошибках, чем на собственных, а? – пошутил он на прощание.

Михаил был с ним вполне согласен и потому в течение двух недель прилежно изучал работу столичных служб «секьюрити», стараясь постичь все до мелких деталей, особенно в использовании современных средств ночного видения и спецконтроля.

Однако в том, что касалось надежности своей службы, у Михаила были собственные идеи и принципы; касалось это в основном подбора и подготовки кадров. «Самое лучшее оборудование не поможет, если заведутся предатели, – к такому убеждению он пришел, размышляя над увиденным и обдумывая план действий. – Самое трудное – сколотить команду верных, способных ребят».

Исходя из этих соображений, последнюю неделю перед отъездом он посвятил восстановлению старых связей: искал подходящие кандидатуры среди спортсменов и инструкторов-сверхсрочников на базах подготовки, то есть среди тех, с кем приходилось иметь дело в прошлом.

Целиком поглощенный предотъездными делами и заботами, занятый с утра до вечера, он отвлекался от горьких мыслей и переживаний. Но стоило добраться до дома, до постели, прилечь – вновь они завладевали им, лишая покоя и сна.

В то время как Михаил деятельно готовился покинуть Москву, бедолага Виктор Сальников в тяжелом состоянии метался на койке в тюремном госпитале. В лагере с наркотой было туго, и он очень страдал. В колонии царили законы уголовных авторитетов, но урки не трогали инвалида-афганца, даже иной раз опекали. Однако наркотики стоили больших денег, а их у Виктора не было.

– Боюсь, недолго протяну! – шептал он про себя, когда стало немного полегче. – И поделом мне, никчемная моя жизнь… Но Мишка-то за что страдает?

Сало вспоминал друга детства, и его небритое лицо светлело. Сколько радости доставило ему неожиданное письмо! Как луч света среди сплошного мрака. «Его-то за что жизнь бьет? – возмущался он несправедливостью судьбы. – Столько пережить, вырваться из неволи – и теперь снова мучиться?!»

Понимал он состояние друга, но согласиться с ним не мог. «Мишка не прав! – бормотал он. – Света не виновата ни в чем! Столько лет ждала, растила сына, когда мы все тут его хоронили. Нет, нужно открыть ему глаза. Она – хороший человек, каких мало. Он еще пожалеет».

В конце концов принял Виктор решение, собрался с силами, достал карандаш, бумагу и принялся за письмо.

«Здравствуй, Мишка! – выводил он неровным почерком. – Пишу сразу же, как получил твой сигнал с того света.

Я чуть не рехнулся от радости – ведь мы тебя давно похоронили.