Расплата

– Albertus faciebat leones expulsos esse… – Агнес вполголоса повторила надпись и пожала плечами. – Это «faciebat» часто стоит на памятниках, чтобы знали, кто его создал. Быть может, какой-нибудь каменщик увековечил здесь свое имя или…

Агнес резко замолчала, словно ее ударил кто-то, и почувствовала, как ее затрясло от волнения.

Неужели это правда? Все настолько просто? Или я уже среди бела дня сны вижу?

– Ну конечно, ты прав! – воскликнула она. – Это действительно намек на Констанцию. Львы, это же ее символ!

– Львы? – недоуменно спросил Матис.

– Львы на гербе Гогенштауфенов. Понимаешь? Это загадка! – Агнес говорила теперь без умолку, то и дело показывая на надпись. – Констанция была их последней законной наследницей. С ее смертью львы, то есть Гогенштауфены, считались укрощенными!

– А… кто же тогда этот Альбертус?

Агнес улыбнулась.

– С латыни это Альбрехт. Помню, отец Тристан рассказывал, что Альбрехт и есть тот самый германский король из рода Габсбургов, который в тысяча двести девяносто восьмом году приказал убить Констанцию. То есть Альбрехт позаботился о том, чтобы львы Гогенштауфенов навсегда остались в этих стенах. Albertus faciebat leones expulsos esse…

Агнес благоговейно погладила каменную плиту.

– За нею находится могила моей далекой предшественницы, – прошептала она. – Я в этом уверена. Мы все-таки разыскали ее.

Женщина закрыла глаза. На душе разлилось странное спокойствие. Теперь она была уверена, что достигла наконец своей цели. Лихорадка, которая не отпускала ее вот уже второй день, напомнила о себе ознобом. И снова в голове зазвучал тихий голос.

Голос Трифельса.

Круг замыкается, Агнес. Здесь, в Трифельсе, все началось, здесь и закончится. Пусть и не так, как тебе того хотелось, верно?

Агнес горестно рассмеялась и отвернулась.

– Какая ирония! Вот мы в самом деле отыскали вход в гробницу Констанции – и не имеем возможности к ней попасть. Слишком поздно! Нам ни за что не сдвинуть эту плиту.

– Не нам, так может, кому другому, – Матис скривил в ухмылке разбитое лицо, обнажив широкую щель на месте выбитого зуба. – Йокель и его люди, к примеру.

Агнес повернулась к нему в недоумении.

– Йокель? С чего бы ему помогать нам?

– Ну, когда мы расскажем Йокелю о нашей находке, ему наверняка захочется узнать, что же там замуровано. Он начнет копать. Так мы хоть выкроим немного времени, – Матис со стоном прислонился к плите. – А временем в нашем положении лучше не разбрасываться.

Спустя примерно час Йокель стоял в темнице и задумчиво обшаривал края плиты. Он спустился с тремя крестьянами, все прихватили лопаты и кирки. В узилище горели несколько светильников, так что плиту и надпись на ней было теперь хорошо видно.

– Замурованный туннель, говоришь? – Йокель с ухмылкой взглянул на Матиса. – Видимо, освежил-таки память… Я знал, что ты семью в беде не оставишь.

– С матерью и сестрой всё в порядке? – спросил Матис, оставив без внимания предположение пастуха.

Они с Агнес решили не говорить крестьянам об истинном предназначении туннеля. Гробница знатной особы мятежников вряд ли заинтересовала бы. Чего нельзя сказать о возможности в последний момент сбежать от графа Шарфенека и его ландскнехтов. Даже такому фанатику, как Йокель, уже следовало признать, что крепость не сохранить.

– С твоей семьей всё в порядке. Во всяком случае, пока, если ты не решил обвести нас вокруг пальца, – Йокель смерил его взглядом. – Скажи-ка, откуда ты узнал про эту плиту?

– Я уже сидел здесь, насколько тебе известно, – честно ответил Матис. – В тот раз я не смог сдвинуть плиту, но теперь-то все иначе… – Он кивнул на крестьян, стоявших чуть позади с лопатами и кирками. – Ну, чего мы ждем?

Йокель дал своим людям знак, и они принялись счищать кладку и штукатурку вокруг плиты. Вскоре выяснилось, что тяжелая, толщиной с запястье плита действительно вделана в пол. Над нею обнаружилась узкая, заделанная кирпичами щель. Когда крестьяне разобрали верхние камни, на Матиса повеяло сырым затхлым воздухом.

«Щель, про которую говорил отец Доминик! – подумал он. – Щель, сквозь которую слышались стоны и пение Констанции. Декан оказался прав!»

– Йокель, тут работы невпроворот, – проворчал один из крестьян и прислонился к плите. Это был круглолицый крестьянин, который всего пару часов назад спустил Матиса в темницу. – Эта штуковина крепко сидит в полу. Копать придется как проклятым.

– Так копайте! – прошипел Йокель. – Или, может, хотите, чтобы ландскнехты через пару часов вам глотки поперерезали?

– Но ты же сказал, к нам на помощь придут отряды крестьян, и мы…

– Так и есть! Но до тех пор неплохо бы… э… придумать запасной план. Такое уж оно, военное дело, вам не понять.