Расплата

Мельхиор склонил голову набок и с улыбкой взглянул на влюбленных, стоявших перед камином. Между ними грудились обломки разрушенного потолка, в воздухе клубилось облако пыли. Помолчав немного, менестрель едва заметно поклонился.

– Здравствуйте, милая Агнес, – сказал он спокойным учтивым тоном. – Не обращайте на нас внимания и продолжайте беседу. Она весьма содержательна.

Матис переводил взгляд с Мельхиора на Фридриха. Похоже, и он заметил их единодушие.

– Мельхиор, как… как это понимать? – пробормотал он, еще оглушенный взрывом. – Вы, наверное, попали в ловушку к людям графа? Вы… его пленник, ведь так?

Менестрель молчал. Лишь по легкому движению губ стало ясно, как позабавил его вопрос Матиса. У Агнес перехватило дыхание. За долю секунды Мельхиор из хорошего друга преобразился в жуткого незнакомца. Разве такое возможно? Ей вспомнились все приключения, которые они пережили вместе, все прекрасные и ужасные минуты. Мельхиор очень полюбился ей своим восторженным, чудным нравом, сражался за нее и спас жизнь в Санкт-Гоаре… Что же теперь?

В душе ее зародилось ужасное подозрение.

Этого не может быть. Неужели я так ошиблась?

Ей вспомнились незначительные мелочи, которые только теперь, в свете новых событий, обретали смысл. Интерес Мельхиора к кольцу и старинным преданиям, его обширные знания о Санкт-Гоаре и святом копье, намерение взять ее на состязание в Вартбург, необычное для менестреля воинское искусство… Она снова взглянула на Мельхиора; тот потупил взор и с сожалением развел руками. Подозрение переросло в уверенность.

До чего же мы были глупы! Ужасно глупы!

– Что ж, думаю, пора кое-что прояснить, – ответил наконец Мельхиор и смущенно прокашлялся. – Должно быть, возникли некоторые недоразумения относительно моего отношения к его сиятельству графу.

Губы Фридриха скривились в коварной улыбке.

– Вот мы и свиделись, Агнес, – прошипел граф. – И соперник мой тут же… Будет особенно приятно вспороть ему брюхо и выпустить кишки у тебя на глазах.

Заметив, с каким ужасом Агнес смотрела на менестреля, Фридрих вздохнул и повернулся к Мельхиору.

– Боюсь, моей дражайшей супруге пришлось пережить ужасное разочарование. При этом должен сказать, фон Таннинген, свою роль вы сыграли превосходно. Я и сам до последнего не понимал, для чего кайзер послал вас ко мне… Может, объяснитесь?

– Кайзер? Какую… какую роль? – Казалось, к Матису только сейчас вернулся дар речи; с его разбитого лица схлынула вся краска. – Не понимаю…

– Думаю, я тоже, – отозвалась Агнес и выпрямилась.

Она старалась скрыть испуг и разочарование и все-таки мелко дрожала. В подземелье за нее говорила другая, более сильная женщина. Но сейчас, в разрушенном зале, она снова чувствовала себя маленькой и ранимой. Тем более что лишь теперь поняла, как заблуждалась в течение целого года.

– Кайзер послал агента, чтобы тот разыскал меня и убил, – продолжала она дрожащим голосом. – И зовут этого агента Мельхиор фон Таннинген. Если это вообще его настоящее имя.

– Почему вы такого низкого обо мне мнения?

Мельхиор с сожалением покачал головой. У Агнес на мгновение возникло впечатление, что он говорил всерьез. Но потом снова осознала, каким он был хорошим актером.

Он играл с нами, как с куклами…

– Разумеется, Мельхиор фон Таннинген – мое настоящее имя, – сказал менестрель со вздохом. – И я действительно родом из франкского рыцарского дома. Граф может это подтвердить. Я действительно человек чести! Все это… весьма прискорбно.

У него за плечом по-прежнему висела новая лютня из полированного клена. Мельхиор снял ее, сыграл печальный аккорд и осторожно отставил в угол.

– И правда, весьма прискорбно, – повторил он.

Фридрих между тем не сводил глаз с Агнес; казалось, он даже не слушает менестреля.

– Как долго я ждал этого момента, – тихо проговорил граф, словно самому себе. – Я видел тебя в сновидениях, Агнес. Красивую, как кровавый закат. Как ты кричишь, извиваешься от боли… И вот ты действительно стоишь передо мной! – Он оскалился. – Последние часы в моем обществе станут для тебя поистине чудесными, даже незабываемыми.

Агнес сковал смертельный ужас. Фридрих и без того был довольно странным, а события последних месяцев, вероятно, проявили его истинную сущность. Однако лицо Агнес оставалось бесстрастным. Она хозяйка Трифельса и не выкажет слабости перед исполненным ненависти супругом. Ни за что, каких бы трудов это ни стоило.

– Последнее, что я сделаю в своей жизни, Фридрих, это прокляну твое имя, – ответила она наконец. – Ты убил моего отца! Гореть тебе за это в аду.

– Думаю, придется пока пренебречь вашими пожеланиями, – вмешался Мельхиор и хмуро взглянул на графа. – Кроме того, я и раньше считал, что эта дама вам не подходит, Шарфенек. Истинная Гогенштауфен, я вас умоляю! Вы просто не можете позволить себе этого.

Казалось, Фридрих сейчас возразит, но он лишь глубоко вдохнул.