Расплата

– Ну а вам непременно надо было назваться паломником на пути в Рим? – отпарировал Матис. – Это же бунтующие крестьяне! Папа для этих людей хуже Антихриста.

– Крестьяне остались верующими. Да и не мог же я предположить, что предводителем они изберут именно однорукого Гёца…

Матис растерянно взглянул на менестреля.

– Вы его знаете?

– Гёц фон Берлихинген, франконский рыцарь-разбойник и злодей. Он родом из знатного дома и воспитывался при дворе Ансбаха. Но со временем проявился истинный его характер. Во Франконии он постоянно затевал междоусобицы, против моей родни в том числе, – Мельхиор мрачно кивнул. – Примкнуть теперь к мятежникам – это очень на него похоже. Всюду, где можно пограбить, Гёц тут как тут.

– А эта… железная рука? – робко вставил Матис. – Ничего подобного не встречал.

– Во время осады Ландсхута шальная пуля раздробила ему правую руку. Досадно, что он не помер тогда от горячки! Во всяком случае, после этого Гёц сделал себе две железные руки: одну – для торжественных случаев, и вторую – для боя. С последней вам как раз и довелось познакомиться. Говорят, Гёц может даже держать в ней меч, и весьма недурно…

Тем временем их провели в ту часть лагеря, которую сторожили с особым тщанием. В образованном палатками и кострами кругу помещались с десяток грязных, частью погнутых орудий, установленных на лафеты или двухколесные повозки. На других повозках стояли бочки, в которых, как предположил Матис, держали порох.

– Вон та дальняя пушка, – сказал один из крестьян и показал на грязную, позеленевшую болванку из бронзы. – Мы раздобыли ее при штурме Вайнсберга. Михель Ройдер, наш кузнец, говорит, что заряжать эту штуку слишком опасно, – он ухмыльнулся. – Но ты и твой изящный приятель можете попробовать.

Матис подошел к орудию и поверхностно его осмотрел. Это была так называемая серпентина, установленная на лафеты и стреляющая десятифунтовыми каменными ядрами. Жерло и запальное отверстие были забиты копотью, следовало заменить разбитые колеса. Однако заметных трещин в бронзе Матис не обнаружил.

– Мне нужен шпатель и скребок, – обратился он к караульным, поглядывавшим на него с любопытством. – Потом – небольшой бочонок пороха крупным зерном, сухой фитиль и десятифунтовое… – он помедлил, – нет, восьмифунтовое ядро. Есть у вас что-нибудь?

Караульный неуверенно кивнул и прошел с некоторыми из крестьян к повозкам с порохом.

– Ну и?.. – шепнул ему Мельхиор. – Сумеете ее починить?

Матис вздохнул.

– С Божьей и вашей помощью – возможно. Ей не меньше пятидесяти лет. В любом случае, придется ее основательно прочистить.

Когда караульные принесли все, что нужно, крестьяне встали на почтительном расстоянии и стали наблюдать, как Матис с Мельхиором принялись счищать с серпентины медянку и остатки пороха. При этом юноша еще раз проверил, нет ли где трещин, прочистил запальное отверстие и, словно одержимый, отдраил жерло. Работа растянулась до предрассветных сумерек, но наконец-то Матис начал засыпать в орудие порох.

Один из крестьян устало поднялся и протер глаза.

– Не вздумай стрелять в нашу сторону, – пригрозил он. – Иначе помрешь медленной смертью.

Матис лишь покачал головой, глядя в рассветное небо. Он был вымотан и взволнован. Как всегда, работая с орудиями, юноша впал в состояние, подобное трансу, и лишь теперь чувство это медленно отступало. Мельхиор подле него едва держался на ногах. Его дорогой наряд почернел от сажи и пороха, лицо побледнело и осунулось.

– Хороший день занимается, – сказал менестрель, устало улыбаясь. – Думаю, настало время продемонстрировать ваше искусство. Моя жизнь целиком в ваших руках. Кто бы мог подумать об этом пару месяцев назад?

– А моя жизнь – в ваших, – тихо ответил Матис. – Если вы не вычистили дуло как следует, то яркая вспышка будет последним, что мы с вами увидим.

Он огляделся по сторонам и показал на одиноко стоящий сарай посреди вытоптанного поля. Ветхое строение находилось на расстоянии примерно трехсот шагов.

– Там кто-нибудь есть? – спросил Матис у крестьян, сбегавшихся со всех сторон.

Солнце уже поднялось, и по лагерю разнесся слух, что предполагаемый орудийщик собирался показать свои умения.

– В сарае никого, – отозвался один из караульных, укрывшихся за большой повозкой. – Мы еще вчера вечером его обыскали, там только мыши да крысы.

– Тогда пожелаем паразитам доброго утра.

Матис повернул рукоять на лафете и направил орудие так, что дуло смотрело в небо. Довольный выставленным углом, он затолкал в жерло каменное ядро. Затем взялся за тлеющий фитиль и дрожащей рукой поднес его к запальному отверстию.

– Святой Губерт, покровитель оружейников, – бормотал он. – Сделай так, чтобы ядро попало в цель. Не ради меня, ради Агнес, она еще нуждается в нашей помощи.

Матис зажал уши и ждал. Целую вечность слышалось лишь шипение затравочного пороха. Он уж думал, что порох отсырел, как вдруг раздался оглушительный грохот. Встряхнуло так, что Матис повалился на спину. Глаза забрызгало грязью, и некоторое время он ничего не мог разглядеть.

Я умер? Пушку разорвало?