Расплата

И Хоуп, глядя на него, начал рассказ. Утром в среду он мыл витражные окна в доме священника. Эту работу он выполнял раз в месяц, и на нее уходило не менее трех дней. Он шел в кладовую, где хранил необходимые материалы и инструменты. Миновал дверь в кабинет преподобного Белла. Она была закрыта, и Хоуп знал, что беспокоить священника по утрам ни в коем случае нельзя. Голосов он не слышал и не видел, чтобы кто-нибудь входил в пристройку. И насколько понимал, в церкви находились всего двое: настоятель и он. Хоуп тянулся к бутылке с очистителем, когда раздались три громких звука. Одинаковые и настолько сильные, что буквально сотрясли здание. Хоуп бросился в коридор и увидел, что из двери кабинета священника выходит мистер Пит Бэннинг с пистолетом в руке.

– Как давно вы знаете мистера Пита Бэннинга? – спросил обвинитель.

– Давно. Он член церковной общины.

– Можете показать человека, который держал пистолет?

– Если необходимо. – Хоуп кивнул на подсудимого. А затем рассказал, как мистер Бэннинг прицелился ему в голову и он упал на колени, умоляя оставить его в живых. Мистер Бэннинг назвал его хорошим человеком, велел идти к шерифу и обо всем рассказать.

Хоуп дождался, пока мистер Бэннинг уйдет, и прошмыгнул в кабинет священника, хотя вовсе того не хотел. Преподобный Белл сидел в кресле, и из ран в голове и груди текла кровь. Глаза закрыты. Хоуп не мог сказать, сколько он там простоял, слишком испугался, чтобы ясно мыслить. Наконец он попятился и, ни к чему не прикасаясь, кинулся вон и побежал к шерифу.

Ни один адвокат не заработал бы очков, попытавшись опровергнуть такого свидетеля или посеять сомнения в правдивости его слов. Опровергать было нечего. С какой стати Хоупу искажать правду? Он видел то, что видел, и все. Джон Уилбэнкс встал и спокойно отказался от перекрестного допроса – он не мог ничего предъявить свидетелю штата.

Опустившись на место и прислушиваясь, как клокочет у него внутри, Джон в который раз спросил себя, зачем он рьяно кинулся защищать Пита. Бэннинг виновен и не имеет ни малейшего желания представляться никем иным. Пусть бы другой адвокат сидел за столом защиты и пытался править тонущим кораблем. Такие мысли опытного юриста беспокоили и сбивали с толку его самого.

Следующего свидетеля обвинения знали все. Слим Фергюсон десятилетиями избирался на должность секретаря канцелярского суда, и одной из его обязанностей было оформление и сохранение всех земельных документов округа. Фергюсон быстро взглянул на заверенную копию свидетельства и объяснил присяжным, что 16 сентября прошлого года мистер Пит Бэннинг перевел путем отказа от права владение земельным участком размером 640 акров своим детям Джоэлу и Стелле Бэннингам. Пит владел этим участком c 1932 года, когда умерла его мать, завещав ему землю по наследству.

Во время перекрестного допроса Джон Уилбэнкс вспомнил последовательный ряд передач правового титула и сообщил, что эта земля сотни лет принадлежала семейству Бэннингов. В округе Форд известно всем, что участок передавался от поколения к поколению Бэннингов. Фергюсон заявил, что не вправе подтверждать или отрицать расхожее мнение и может говорить только сам за себя. Но полагает, что со временем земля станет принадлежать следующему поколению.

Когда вопросы были исчерпаны, Фергюсон покинул свидетельское место и вернулся в свою контору.

Вызвали дать показания помощника шерифа Роя Лестера. В соответствии с законом штата Миссисипи, прежде чем взойти на свидетельское место, он снял с себя служебный револьвер, кобуру и ремень. Труитт задавал вопросы, и он, подхватив рассказ Хоупа, описал, как выглядело место преступления, когда они прибыли туда. Прежде всего они постарались как-то поддержать миссис Белл, которая билась в истерике. Шериф Гридли вошел в церковь, а он остался с ней и отвел через дорогу на крыльцо миссис Ванландингэм. Затем вернулся в храм – помогать с расследованием.

Джон Уилбэнкс отказался от перекрестного допроса.

Все факты были на стороне обвинения, и Труитт уверенно и настойчиво двигался вперед. Творческого подхода не требовалось. Он не спеша, по фрагментам складывал рассказы свидетелей, шаг за шагом знакомя присяжных с преступлением и его последствиями. И следующим пригласил шерифа Гридли, который, сняв с себя оружие, приготовился говорить.

Он описал место преступления, и присяжные в итоге увидели труп и кровь на серии цветных увеличенных фотографий. Снимки были ужасными, создавали определенное настроение и работали на сторону обвинения, но судьи штата Миссисипи, как правило, допускали их демонстрацию. Они руководствовались тем, что убийство – дело грязное, и те, кто оценивает факты, имеют право увидеть, какой урон нанес подсудимый. К счастью, на сей раз фотографии были недостаточно большого размера, чтобы их рассмотрели из зала или с балкона. Джеки Белл не видела страшной картины мертвого мужа, но ее мучила мысль, что такие изображения существуют. До этого ей не говорили, что Декстера фотографировали, пока его кровь растекалась по полу. Как поступят со снимками после суда?