Расплата

Новая помощница пришлась ему как нельзя кстати. Лиза поливала, пропалывала, уничтожала насекомых, снимала созревший урожай и при этом довольно мурлыкала или задавала Эймосу десятки вопросов о растениях. Чтобы защититься от солнца, она надевала широкополую соломенную шляпу, твидовые брюки закатывала до колен, натягивала перчатки до локтей. Лиза не боялась земли и грязи, но как-то умудрялась не пачкаться. Эймос считал ее самой красивой женщиной в мире и проникся к ней настоящей страстью, однако и он поначалу не избежал досады от ее вторжения в дом. Лиза хотела научиться всему, что связано с сельским хозяйством, и задавала много вопросов, а Эймос водил ее на маслобойню, где показывал, как доить коров и готовить сыр.

Им часто помогал Юп, юный внук Эймоса и Ниневы. Мать нарекла его Юпитером, чего он никак не мог вынести и сократил свое имя до Юпа. Мать уехала в Чикаго и не собиралась возвращаться, а сын предпочел жить на ферме и остался с бабушкой и дедом. В пятнадцать лет он стал крепким, мускулистым парнем. Обожал Лизу, но рядом с ней робел и стеснялся.

Сначала Эймос решил, что энтузиазм Лизы объясняется желанием вырваться из дома и от Ниневы, и отчасти угадал. Однако вскоре они подружились. Лиза расспрашивала Эймоса о его семье, происхождении и предках, об их суровой жизни на ферме. Отец Лизы приехал с севера, мать выросла в Мемфисе, и она никогда не сталкивалась с неграми и ничего не знала об их трудной жизни. Эймос говорил очень уклончиво, предпочитая чего-то недосказать, чем перегнуть палку – объяснил, что им с Ниневой и с детьми повезло. У них есть маленький, уютный домик, который им построил отец Пита, когда снес старое семейное гнездо. Они одеты и сыты. На земле Бэннингов никто не голодает, но те, кто работают в поле, поистине бедны. В их холупах невозможно жить. Дети, а их всегда очень много, бегают босиком.

Лиза понимала, что Эймос осторожничает, не хочет, чтобы его заподозрили в критике хозяина. И часто добавляет, что есть множество белых, которым так же трудно, как черным полевым рабочим.

Одна, верхом, Лиза объезжала владения Бэннингов, две трети из которых составляли поля. Остальная часть густо поросла лесом. Лиза обнаруживала приткнувшиеся среди деревьев и отрезанные от мира поселения из неказистых хижин. Выскакивавшие на пороги грязные, с округлившимися от страха глазами дети не хотели ей отвечать, когда она пыталась с ними заговаривать. Матери, загоняя их обратно домой, кивали и улыбались. В некоем подобии деревни Лиза увидела магазин и церковь с кладбищем. Вдоль пыльных улиц ютились нагромождения убогих хибар.

Лизу поразила бедность и условия жизни людей, и она поклялась, что однажды попытается наладить их быт. Но пока держала мысли при себе. Питу о своих прогулках не сообщала, однако он скоро узнал. Кто-то из полевых рабочих доложил, что видел на лошали незнакомую белую женщину. Лиза призналась, что это была она, а что тут плохого? Ей же не говорили, что есть места, где нельзя появляться.

– Появляться можно везде, прятать здесь нечего. Что ты хотела посмотреть?

– Просто ездила в седле. Сколько негров живут на нашей земле?

Пит не мог назвать точной цифры, поскольку семьи постоянно росли.

– Около сотни, но не все работают на них. У некоторых иные занятия. Одни уезжают, другие возвращаются. Есть мужчины, у кого несколько семей. Почему ты заинтересовалась?

Обыкновенное любопытство. Лиза понимала, что на осуществление ее проекта потребуются годы, и теперь не время начинать разговор. Пит еще должен банкам. Страна не выбралась из депрессии. Свободных средств не хватает. Даже на поездки в Мемфис деньги приходилось выкраивать.

В конце марта 1938 года, когда Лиза с Эймосом, воспользовавшись теплой погодой, сажали горох и фасоль, у нее закружилась голова. Лиза встала, задержала дыхание и потеряла сознание. Эймос подхватил ее и побежал к заднему крыльцу, где их встретила Нинева, которая была в семье и сиделкой, и врачом, и акушеркой. Она обтерла Лизе лицо холодным полотенцем, и через несколько минут Лиза почувствовала себя лучше.

– Я, кажется, беременна.

Неудивительно, подумала Нинева, но промолчала. Тем же днем Пит отвез Лизу к врачу в Клэнтон, и тот подтвердил, что она на втором месяце. Джоэл и Стелла были слишком юными для таких новостей, и в доме об этом не говорилось. Но Пит и Лиза были в восторге. После двух выкидышей и массы усилий наконец успех. Пит потребовал, чтобы жена оставила на время огородничество, а сама занялась чем-нибудь более легким.

Но через месяц снова случился выкидыш. Это стало ужасным ударом, и Лиза впала в депрессию. Закрыла на месяц шторы, редко выходила из спальни. Нинева, как всегда, старалась помочь, чем могла. Пит проводил с женой как можно больше времени. Но ничто не поднимало ее настроения, даже Джоэл и Стелла. Вскоре Пит отвез жену к специалисту в Мемфис. Они провели две ночи у родителей Лизы, но и это ее не взбодрило. Она как-то призналась за утренним кофе Ниневе, что ей очень страшно. Грустно было наблюдать, как такая энергичная женщина скатилась в глубины мрачности.