Расплата за ложь

В итоге мы проводим Рождество в Чикаго, пока Тайер восстанавливается после травмы. Частный врач, к которому я ее отвез, посоветовал ей избегать физических нагрузок в течение недели, поэтому я снял для нас номер в отеле The Langham и присматриваю за ней.

Я жду ее с нетерпением, пока она выздоравливает, и отказываюсь прикасаться к ней, как бы она ни умоляла.

Она говорит, что через пару дней ей становится лучше, но я не хочу рисковать ее здоровьем.

Тем временем Митч таинственно исчезает.

По крайней мере, так говорят все, кто ищет, а я не думаю, что кто-то будет искать. На самом же деле его пытали, расчленили и сожгли в различных чикагских крематориях.

Тайер не задает вопросов, радуясь жизни в блаженном неведении, а я ничего не говорю, радуясь тому, что ему было больно до самого конца, и жалея, что не могу найти способ вернуть его к жизни, чтобы снова убить.

Тайер не разрешают навещать мать, пока она находится в детоксикации, она может только написать ей письмо, которое будет передано, как только она пройдет этот этап. В письме она говорит, что гордится ею, и надеется, что на этот раз ей удастся сохранить трезвость.

Только время покажет, но это хорошее начало.

Мы проводим много времени с Триш и Ноланом, который после одного разговора со мной говорит Тайер:

― Намного лучше, чем Картер.

Моя грудь надувается, и я гордо улыбаюсь ей. Моя улыбка становится только шире, когда она говорит ему, что «нет никакого сравнения».

Мне требуется олимпийская сила воли, чтобы не прижать ее к стене, когда она это говорит, но мне это удается.

Она показывает мне Чикаго, и я влюбляюсь в этот город. Здесь отличная кухня и музыкальная сцена, и я смогу чувствовать себя здесь как дома, если она решит, что хочет жить именно здесь.

Я буду следовать за ней, куда бы она ни захотела поехать.

Через пять дней после выздоровления она пытается отправить меня обратно в Швейцарию, чтобы я мог встретиться со скаутом «Арсенала», который находится в городе. Я ни за что не оставлю ее, особенно когда она ранена, поэтому я просто поднимаю бровь и продолжаю смотреть фильм.

На следующий день в моем почтовом ящике появляется письмо от него. Оказывается, тренер Мэтьюс показал ему какую-то пленку, и он хочет предложить мне контракт.

Тайер так громко кричит, когда я говорю ей об этом, что я боюсь, что она повредит свои ушибленные голосовые связки. Но ей все равно, она просто обнимает меня и взволнованно визжит, поздравляя меня.

Мне нравится, что я могу разделить с ней эти моменты.

Сегодня исполняется неделя с тех пор, как я вошел в квартиру и увидел самое ужасное, что я когда-либо видел в своей жизни. Тайер, прижатую к стене, душил мужчина, высасывая из нее жизнь.

В тот момент мое сердце было вырвано из груди, и только наблюдая за тем, как она медленно приходит в себя, я смог вернуть его на место.

Чтобы отпраздновать это событие, я пошел и купил тако в любимом заведении Тайер. Я понял, что ей никогда не бывает достаточно тако.

Я вставил свою карточку-ключ в холдер и вошел в президентский номер, остановившись при виде Тайер. На ней только лифчик и трусики, она лежит на кровати, подогнув ногу, и смотрит на меня соблазнительным взглядом.

― Что ты делаешь? ― прорычал я.

Она приподнимается, тянется за спину, чтобы расстегнуть застежку лифчика, затем снимает его и обнажает свои потрясающие сиськи.

― Жду, пока мой парень трахнет меня.

Я бросаю сумку на пол и торопливыми шагами пересекаю комнату, после чего обхватываю ее за шею и прижимаюсь губами к ее губам.

Она взволнованно стонет, ее руки толкают мое пальто с плеч, а мои неистовые пальцы расстегивают пуговицы на рубашке, прежде чем я ее сдергиваю.

― Ты уверена? ― спрашиваю я, не желая причинить ей боль. На ее шее все еще остаются тени от синяков, и я не хочу усугублять их излишней грубостью.

По крайней мере, не в этот раз.

― Да, трахни меня.

Я набрасываюсь. Она с хихиканьем падает обратно на кровать, когда я переползаю через нее. Я начинаю целовать ее губы, затем двигаюсь вверх по линии ее челюсти и вниз по шее к груди, где втягиваю в рот ее сосок.

Второй рукой я поглаживаю другой сосок, чтобы ни один из них не чувствовал себя обделенным вниманием. Я щипаю ее левый сосок одновременно с покусыванием правого, и ее спина выгибается дугой, отрываясь от кровати и встречая мои прикосновения.

Я двигаюсь вниз по ее телу, пока не оказываюсь между ее ног. Я прижимаю ее бедра к краю кровати и срываю с нее трусики, а затем ныряю между ее складок. Я ласкаю ее центр, мой язык движется вверх и вниз по ее входу, а мои зубы ласкают ее клитор.

Она корчится на кровати, пальцы впиваются в простыни, она закрывает глаза и зовет меня по имени.

― Смотри на меня, ― рычу я, не отрывая рта от ее кожи. ― Смотри на меня, когда я буду есть твою киску.

Она слегка приподнимается, опираясь на предплечья, и делает то, что ей приказано. Мы держим зрительный контакт, близость становится еще глубже, пока я ем ее так, словно она мое любимое блюдо.