Расплата за ложь

А когда я вижу, что он улыбается ей, меня просто разрывает.

Он наклоняет голову, и на мгновение я думаю, что мне придется увидеть, как он ее целует, но вместо этого она встает на цыпочки и что-то шепчет ему на ухо.

Я не знаю, что мне делать с собой.

У меня нет никаких претензий к нему, и я не могу понять, почему меня беспокоит, что он разговаривает с другой. Но я знаю, что она не должна к нему прикасаться.

У меня нет времени на дальнейшие размышления, потому что он поднимает глаза, и наши взгляды встречаются.

Он удерживает мой взгляд достаточно долго, чтобы дать мне понять, что видит меня, а затем отводит глаза, возвращаясь к блондинке, болтающейся у него на руке, отстраняясь от меня.

Он дарит ей одну из своих фирменных уничтожающих улыбок, и теперь я понимаю, что он устраивает шоу для меня.

Он хочет, чтобы я отреагировала.

Мне хотелось бы сказать, что я достаточно сильна, чтобы не поддаться на эту очевидную провокацию, но мои ноги пронесли меня через полкомнаты, прежде чем я успела отговорить себя.

Моя реакция, правда, сразу же привлекает внимание Риса: он бесстыдно наблюдает за тем, как я подхожу к нему, с раздражающе самодовольным выражением лица.

В этой неофициальной шахматной партии, в которую мы играем, он только что взял центральную пешку.

Оказавшись за спиной блондинки ― кажется, ее зовут Таллула, ― я трогаю ее за плечо.

― Мне нужно поговорить с Макли. Отвали, пожалуйста. ― Говорю ей, когда она оборачивается, не обращая внимания на ехидную ухмылку, появившуюся на лице Риса в ответ на мои слова.

― Что… Ты не можешь говорить со мной в таком тоне! ― Отвечает она, негодуя.

― Проваливай.

На этот раз слова исходят от Риса. Он не удостоил ее взглядом, когда произносил эти слова, вместо этого его глаза смотрели на меня.

По крайней мере, я была вежливее.

Я сказала: «пожалуйста».

Она пролепетала что-то невразумительное и в конце концов ушла, оставив нас с Рисом стоять друг напротив друга в молчаливом тупике.

Когда я молчу, он делает первый шаг.

― Ну что? ― спрашивает он, нахмурив брови.

― Мы не поговорили о завтрашней тренировке. ― Я выпаливаю. ― Ты сказал, что поговорим сегодня вечером.

― Так вот о чем ты хочешь поговорить?

― Да.

Он медленно кивает, выражение его лица пустое, но я вижу, что он не впечатлен. Он собирается уйти, вероятно, чтобы найти Таллулу, куда бы она ни улизнула.

― Завтра послеобеденная тренировка. В пять вечера, на том же поле. ― Он равнодушно говорит, ставит чашку на стойку и встает во весь рост. ― Увидимся.

Он проходит мимо меня, но внутри меня что-то сжимается. Я не готова к тому, что все закончится.

Моя рука вырывается и хватает его за руку, не давая ему уйти слишком далеко. Его взгляд падает на то место, где я обхватываю его, а затем медленно поднимается вверх и встречается с моими глазами.

Я несколько раз открываю рот, подыскивая нужные слова.

― Ты был очень напористым.

Это вылетает из моего рта прежде, чем я успеваю подумать об этом.

― Я не сказал ни слова.

― А тебе и не нужно было, ― говорю я. ― Ты знаешь, что делаешь.

Это заставило его снова повернуться ко мне.

― Скажи мне, ― говорит он задумчивым тоном. ― Какова ревность на вкус?

Я отпускаю его руку, как будто она меня обжигает.

― Почему бы тебе не сказать мне? ― отвечаю я, дразня его.

Его голос падает на целую октаву, когда он хрипло отвечает:

― Горько.

Я поражена его откровенностью, но какая-то часть меня поет от его признания.

― Горькость ― объясняет резкий вкус во рту и бурление в животе, к которому теперь добавились порхающие бабочки.

Я снова отвлекаюсь на него.

Прочистив горло, я говорю ему:

― Я не ревновала. Я просто… защищала. Как твой друг, я должна защищать тебя.

― Ты хочешь защитить меня от всех горячих блондинок, которые хотят меня трахнуть?

― Именно так. ― Говорю я и, поскольку это звучит совершенно нелепо, добавляю: ― Ты капитан футбольной команды, ты должен поддерживать свою репутацию.

Он усмехается и поднимает руку, чтобы провести пальцем по линии моего ожерелья. Это невинная ласка, но она притягивает.

Его прикосновение едва касается моей кожи, но оставляет за собой след из мурашек.

― Ты уверена, что это не потому, что не хочешь, чтобы они прикасались ко мне? Уверена, что это не потому, что ты хочешь меня для себя?

Он просовывает палец под мое ожерелье и осторожно притягивает меня к себе, склонив голову, чтобы произнести слова возле моего уха.

― Ты сделала себя недоступной для меня. Ты не можешь злиться, когда видишь меня с другими девушками.

Он вдыхает их в мою кожу, как будто говорит мне все те грязные вещи, которые он хочет со мной сделать. Я слышу, как колотится мое сердце в ушах, и уже собираюсь наклониться еще чуть-чуть, но он отпускает меня.

― Расстанься с ним. А до тех пор я буду трахаться с кем хочу.

11

Я просыпаюсь со стоном и хватаюсь за голову.

Гаторейд. Гаторейд и Алка-Зельтцер как можно скорее, иначе это похмелье приведет к тому, что я окажусь под землей.

Я захожу в общую кухню и вижу, что Сикс пьет горячий чай, выглядя так же потрясающе, как, по моим представлениям, выглядит Гвинет Пэлтроу утром.

Я в шутку останавливаюсь на полпути к кухне.