Расплата за ложь

― Я иду домой. ― Она проходит мимо меня и берется за ручку двери, прежде чем я снова говорю.

― Так и сделай. ― Говорю я, поворачиваясь к ней. ― Убегай, как всегда.

― Не будь лицемером, Макли. ― Она шипит, глядя на меня через плечо. ― Не обвиняй меня в том, что я от чего-то убегаю, когда ты сам не хочешь даже подумать о том, чтобы влюбиться, потому что боишься, что тебе причинят боль. В этой комнате нас двое таких, которые от чего-то убегают.

Я бросаю на нее торжествующий взгляд.

― Значит, ты признаешь, что бежишь от этого?

― Я… Я не это имела в виду.

― Тогда что ты имела в виду?

― Я не знаю. ― Она говорит, неоднократно качая головой.

― Лгунья. ― Говорю я.

Она поворачивается ко мне.

― Я не лгу.

― Ты лжешь. Больше себе, чем мне. ― Я делаю осторожный шаг к ней. ― Скажи мне, что ты моя. ― Я тихо приказываю, мой тон должен убеждать. ― Это все, что ты должна сделать.

Она колеблется, я вижу, что она колеблется, но не ломается, когда наконец говорит.

― Я не буду.

Я насмехаюсь, не удивляясь.

― Почему?

― У меня есть парень. Я принадлежу ему.

― Ты не принадлежишь. ― Я рычу.

― Прости?

― Ты не принадлежишь. Ты не принадлежала ему с тех пор, как он изменил тебе, и с тех пор, как ты переехала сюда без него. ― Я зарычал, делая еще один шаг к ней. ― Ты моя. Ты была моей очень долгое время. Я знаю это. Мои друзья знают это. Твои друзья знают это. Думаю, даже ты это знаешь, но просто не хочешь себе в этом признаться. ― Я говорю с безэмоциональным смехом. ― Я ждал, когда ты поймешь это, но мне начинает казаться, что ты никогда этого не сделаешь.

― Может быть…, ― начинает она и останавливается, отводя от меня взгляд. Она опускает глаза к полу, прежде чем продолжить: ― Может быть, тебе стоит переспать с кем-нибудь другим?

Я медленно киваю, мой рот сжимается в прямую линию. Разочарование сжимает мою грудь от того, что мы зашли в тупик, который никак не можем преодолеть.

― Хорошо.

Она поднимает голову, и ее глаза встречаются с моими, в них бурлит целый мир эмоций. Она снова открывает рот, чтобы сказать что-то, чего я не знаю, но, похоже, передумывает.

Вместо того чтобы добавить что-то еще, она открывает дверь и выбегает, оставляя меня с переполненными мыслями и желанием бежать за ней.

Я провожу руками по волосам, выдыхая глубокий разочарованный вздох.

Она выводит меня из себя.

Даже когда она выводит меня из себя, я хочу только одного ― схватить ее и заткнуть ей рот.

Мы просто ходим по кругу.

Мне действительно стоит найти кого-нибудь другого, чтобы выкинуть ее из головы и снять ежедневное напряжение, которое, кажется, поселилось у меня в груди.

― Я только что видел, как Тайер выбежала отсюда.

Я поворачиваюсь на голос Девлина. Он стоит в комнате, скрестив руки на груди, с самодовольным выражением лица.

― Похоже, ты все-таки проиграл это пари, ― говорит он, показывая на часы на запястье, которых там нет. ― По моим расчетам, времени у тебя в обрез. Осталась всего неделя.

Я не думаю, прежде чем ударить его в челюсть, моя рука попадает ему в лицо прежде, чем он закончит фразу.

Его голова откидывается в сторону со страшным треском.

― Какого х… ― Он говорит, держась за челюсть и поворачиваясь ко мне лицом.

Я снова бью его, прерывая разговор. На этот раз он падает на землю, и сила удара валит его на спину.

― Никогда, ― говорю я, наклоняясь над ним. ― Никогда больше не произноси ее имени. Я не хочу, чтобы ты думал ней, и уж точно не хочу слышать ее имя из твоих уст.

Я перешагиваю через него и выхожу.

21

Я неважно себя чувствую.

Меня мутит, в животе тошнота, от которой я не могу избавиться. Может быть, я слишком много выпила сегодня, а может быть, это начало какого-то желудочного заболевания, с которым я сейчас столкнусь.

А может, и нет.

Нет, если быть честной с самой собой, то правда в том, что мне стало плохо с тех пор, как я сказала Рису, что он должен потрахаться с кем-нибудь еще.

Как будто он вообще меня трахал.

И, наверное, так оно и было, потому что он трахал меня с тех пор, как я приехала в Швейцарию. Очаровывал, соблазнял, улыбался мне каждый день, используя свое остроумие, свою индивидуальность, свой атлетизм, чтобы создать опьяняющее наступление, призванное развратить меня.

Мне хочется бежать обратно и сказать ему, что я просто пошутила, что он не может больше ни к кому прикасаться, никогда.

Я останавливаюсь на пороге его дома.

Должна ли я это сделать?

Нет, я не могу.

Я снова начинаю идти, отдаляясь от его дома, от его запаха, от него.

Я ужасная эгоистка, раз у меня даже возникают такие мысли, не говоря уже о том, чтобы их осуществить. Я не то чтобы хочу быть поглощенной мыслями о нем до такой степени, чтобы праздновать победу нашей команды сегодня. Только если я буду делать это с ним, только с ним.

Вопреки его мнению, я могу признаться себе в том, что у меня внутренний конфликт. Я прекрасно это осознаю и пытаюсь, пытаюсь подавить эти мысли, но не могу.

Я не знаю, что делать.

Картер был частью моей жизни в течение трех лет, и мы встречались два года.

Хотя он, возможно, не самый надежный человек, он был частью моей опорной системы в течение долгого времени.