Расплата за ложь (ЛП)

Я не стану привязываться к ней еще сильнее, чем уже привязался. Я не могу.

- Что случилось?

- Мы не говорили о твоем сегодняшнем матче, - говорит она. - Я хочу увидеть голы, которые ты забил.

Я закрываю глаза с очередным стоном, пряча улыбку за гримасой. Она еще более одержима, чем я.

- Это не может подождать до завтра?

- Ну же, — -отвечает она, легонько подталкивая меня под ребра. - Я не могу уснуть. - Она говорит мягко.

- А просмотр записи игры - это хорошая альтернатива сну?

- Конечно, - возражает она. -Мне нужно убедиться, что ты так же хорош, как утверждаешь.

Я смеюсь и достаю свой телефон, лежащий на прикроватной тумбочке. Мэтьюс записывает все наши матчи и присылает нам ссылку для изучения игрового видео, так что у меня под рукой должны быть эти записи.

- Так и есть. - Говорю я ей, нажимая на электронную почту в верхней части папки «Входящие».

- Я буду об этом судить. - Она отвечает надменно, заставляя меня снова рассмеяться.

Я нажимаю кнопку воспроизведения на длинном ролике, примерно пятнадцать минут, и мы начинаем смотреть. В основном мы молчим, только Тайер время от времени комментирует какую-нибудь игру или я указываю на что-то, на что она хочет обратить внимание.

На шестой минуте я забиваю свой первый гол - залпом в правый верхний угол с расстояния пятнадцати метров.

- Ни хрена себе! - говорит она, затаив дыхание, проводя пальцем по шкале времени и перематывая видео на пятнадцать секунд назад.

Она просматривает его еще несколько раз, вчитываясь в предшествующую игру, которая привела к голу, и в сам гол. Есть что-то такое в том, чтобы наблюдать, как она зачарованно смотрит на меня, от чего мой член становится твердым.

Она включает видео, и оно представляет собой монтаж крупных и средних планов, на которых я участвую в следующих играх. Это похоже на мой личный ролик.

- Кто-то снимал лишь тебя. - Она говорит с придыханием. - За камерой стоял член твоего фан-клуба?

Я ухмыляюсь надутому тону ее голоса.

- Ревнуешь?

- Вряд ли. - Она насмехается. - В твоей команде есть еще десять игроков, я просто говорю, что думаю, что они были бы благодарны за то, что на пару кадров оказались в центре внимания.

- Я забил все три наших гола, - замечаю я в защиту видеографа.

- И это, вероятно, потому, что остальные члены твоей команды чувствуют себя недооцененными, что сказывается на их игре. - Она возражает, ее рука дико взлетает: - Кто бы ни был оператором, может быть, она направит камеру на них и перестанет пялиться на тебя хоть на секунду?

- Я полагаю, что за камерой стоял мой футбольный тренер средних лет.

- Ну…

Я смеюсь, глядя, как слова замирают на ее губах, а потом рот захлопывается, когда она не может найти адекватного ответа на мое заявление.

Она снова смотрит на экран и смотрит еще несколько секунд, прежде чем поставить видео на паузу.

- Подождите минутку. - Говорит она, перематывая видео еще на пятнадцать секунд назад.

- Что? - спрашиваю я.

В ролике крупным планом показано мое лицо, когда я иду к боковой линии, чтобы вбросить мяч. На ходу я поднимаю руку и ловким движением убираю волосы со лба.

Она останавливается на этом кадре: моя рука наполовину закрывает лицо, за ней частично скрывается моя вечная полуулыбка.

Она хмурится, указывая на пушистый розовый браслет, обвивающий мое запястье.

- Это моя резинка для волос?

- Да.

Она переводит свой изумленный взгляд на меня.

- Почему она у тебя на запястье?

- Теперь она моя.

Я отчетливо помню тот момент, когда она протянула мне черную и розовую резинки, когда я заплетал ей волосы. Я обернул черную резинку вокруг ее волос и уставился на розовую, держа ее в руке.

Я держал что-то принадлежащее ей, что-то, что она дала мне, когда не могла дать ничего другого, и мой кулак крепко сжимался вокруг этого, не желая отпускать его.

Я засунул резинку в карман и забрал ее, как вор.

- Отдай, я искала ее.

- Не могу. - Просто сказал я ей.

- Почему? - спрашивает она, недоумевая.

Я забыл, что положил резинку в карман сумки, и нашел ее, когда готовился к матчу. Инстинктивно я взял ее в руки и натянул на запястье, движение было органичным.

Так же, как я помогал ей готовиться к игре, я хотел, чтобы она была рядом со мной в каком-то смысле.

- Я забил три гола в ней, помнишь? Это мой талисман удачи.

Ее глаза расширяются, а затем смягчаются, когда они без слов ласкают мое лицо.

- Как спортсмен, ты понимаешь, что может сделать отнятие моего талисмана, верно? Это может разрушительно сказаться на моей игре, и я знаю, что ты этого не хочешь.

- Верно. - Она говорит с улыбкой, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. - Меня больше не волнует, что оператор - горячая цыпочка.

Она прижимается ко мне поближе, и мы смотрим остальные моменты игры, включая мой гол с пенальти и гол в свои ворота.

- Ну что? - спрашиваю я ее, когда мы заканчиваем. - Каков вердикт?

Она резко вздыхает и наконец признается:

- Ты очень хорош.

Она вскрикивает, когда я хватаю ее за бедра и переворачиваю на спину, а затем перекидываю свое тело на ее. Ее ладони упираются в мою грудь, и она смотрит в мои голодные глаза.

- Это не единственное, в чем я хорош. - Говорю я ей.