Расплатиться свинцом

— Вы развлекались с Норой, пока вас не засек Довженко. Узнав своего бывшего шефа, который выставил его с работы, он решил отомстить.

Поскольку вы были «левым» клиентом Норы, а в то время ее отношения с Довженко стали приобретать все более деловой характер, Довженко решил, что хватит с него прозябать в охранниках борделя, который содержит его первая жена. Такое состояние для себя он считал унизительным. Верно я говорю, Жанна?

Госпожа Юркевич согласно кивнула. Она во время всей этой сцены сохраняла полное спокойствие и сейчас достала из портсигара очередной косячок и старательно его раскурила, глубоко затягиваясь.

— Риск… кровь… страсть… Как все это старо, — пробормотала она, теряясь в клубах сладковатого дыма марихуаны.

— Нора к тому времени уже почти ушла из «Камиллы» и переключилась на «левых» клиентов, — я обвела рукой зал. — Довженко решил, что они с Норой могут качать денежки, шантажируя их всех.

— Кроме меня, — встряла Ольга. — Мне-то нечего скрывать!

— Совершенно верно, — согласилась я. — И вот, с помощью оператора Феди Ширяева Довженко с Норой запечатлевают один из вечеров, которые Морковин провел с Норой. Довженко сообщает Морковину об этом и требует денег. Тот, само собой, для виду соглашается.

— Я действительно какое-то время раздумывал, — оборвал меня Морковин.

— Думаю, не больше пяти минут, — парировала я. — Не такой вы человек, чтобы ловиться на удочку для простаков. Вы взяли за горло Нору, и она вам во всем призналась. Вы решили убрать Довженко во время передачи вам видеокассеты с записью ваших развлечений.

Но Нора задумала начать собственную игру. Ее тоже погубила самоуверенность — как и Довженко, как и вас, Вячеслав Тихонович. Она подменяет видеокассету, зная, что Довженко уже обречен. Ему в «Камилле» передают запись того скандального шоу в гостинице с участием Ольги и Норы, которое тоже снимал Федя Ширяев.

Довженко, в полной уверенности, что у него находится компромат, едет в гостиницу на встречу с вами. Вы, находясь в такой же уверенности, убираете своего бывшего подчиненного, предварительно на всякий случай организовав за ним слежку. Съемку производит все тот же Ширяев, которого вам передала Нора. Именно он и запечатлел нас с Довженко, укрывшись среди фотографов на свадьбе.

Затем вы обнаруживаете, что кассета — не та. Представляю ваше состояние.

— Вам понравилось? — оживилась Ольга. — В тот раз все было так романтично!

— Отвратительно! — скривился Морковин. — Грязь и мерзость!

— Оставим обмен мнениями до лучших времен, — прервала я их дискуссию. — Проследим ваши дальнейшие действия. Вы начинаете искать Нору и по ходу дела присматривате за мной и прослушиваете мой телефон. Заодно убираете ненужного свидетеля ваших оргий — оператора Федю.

Наконец Нора объявляется. Она звонит вдове Довженко, и вы перехватываете этот разговор. Нору убирают ваши люди, но кассеты у вас по-прежнему нет. Вы осторожничаете, боясь спугнуть ее владельца, и пока не решаетесь на прямые действия.

Но судьба преподносит вам еще один подарок — Вера Довженко звонит мне и говорит, что знает, где находится кассета. Я успела к ней раньше вас, иначе не знаю, чем бы для нее все это кончилось.

Впрочем, ее жизнь продлилась ненадолго. Вы выследили ее на вокзале, убили, и кассета теперь вроде бы у вас. Но там снова не то. Кстати, вам понравился «Расемон»? — спросила я между делом.

— Вы что, издеваетесь? — окрысился Морковин. — Да как вы поняли, что это я, черт возьми? Можете вы ответить простым человеческим языком?

— Сопоставила факты, — наконец сдалась я. — Человек, который может прослушать мой телефон, должен иметь для этого солидную техническую базу и определенную власть. Потом этот человек явно был знакомым Довженко. И, наконец, ваши собственные слова…

— Какие еще слова?!

— Помните, во время брифинга? — Я повернулась к Витьку. — Включи, пожалуйста, свой диктофон, давайте вспомним некоторые фразы.

Лапотников включил режим воспроизведения, и в комнате раздался голос Морковина:

«Знаете, я так вам скажу: у нас тут серьезная организация, а не детский сад. Наша задача охранять население, а не в игрушки играть. А с Довженко получилась довольно неприятная история: он поддался на соблазн, как ребенок на конфетку. У нас ведь такая специфика, что на каждом шагу надо смотреть в оба, чтобы не оступиться. Честь мундира потом не отмоешь».

— Ну и что? — удивился Морковин. — В чем тут криминал?

— А никакого криминала и нет, — пояснила я. — Есть оговорочки. «Детский сад, в игрушки играть, ребенок с конфеткой». Ваше подсознание само выдает образы, которые вы загнали в подкорку.

* * *

Из «Камиллы» уезжала вереница автобусов с незадействованными вооруженными людьми. Морковин сдался чекистам без боя и предпочел не делать глупостей.

Эмма расцеловала меня на прощание, шепнув, что теперь повышение ей точно обеспечено.

Лапотников был вне себя от счастья и уехал писать репортаж. Я свела его с Эммой, и они договорились, что статью он сделает по заказу госбезопасности, которая и протолкнет ее в центральную печать.