Расплетая закат

Меня удивило спокойствие императора. Неужели я его недооценила? Чары Эдана придавали ему величественный вид, но я начинала подозревать, что он не нуждался в магии, чтобы очаровывать всех своей речью.

Ханюцзинь не оставил мне выбора, так что я демонстративно отложила салфетку и медленно поднялась со стула, намеренно растягивая время.

На лунное платье у меня ушло больше ткани, чем на все остальные: у него были длинные рукава и легкая куртка поверх корсажа, перевязанная широким расшитым поясом. Каждый сантиметр платья украшали маленькие жемчужины, символизируя слезы луны. Пришивать их к ткани было трудоемкой работой, но она полностью себя окупила. Жемчужины переливались почти как лунное сияние на воде – потрясающее зрелище.

Я расправила рукава, позволяя им упасть к полу, и плавно повернулась, игнорируя громкие крики и восклицания гостей, когда ткань замерцала серебристым светом.

Только шаньсэнь выглядел так, будто моя демонстрация не произвела на него никакого впечатления.

– Стразы и блестящий шелк едва ли представляют силу Аманы. Уверена, что портной тебя не обобрал, дочка?

– Платье расшито слезами звезд, – ответила я со стальными нотками в голосе. Я на многое пошла, чтобы создать эти платья. Как кто-либо мог в них сомневаться?

Я собрала юбку и сжала ткань в кулаках. Как ему доказать, что он не прав? Я нашла взглядом луну за решетчатым окном, обрамленным прозрачными шторками, которые легонько танцевали на осеннем ветру. Луна выглядела такой же изголодавшейся, как прошлой ночью, – всего лишь тонким серпом. По легенде это значило, что богиня луны не видела своего возлюбленного, бога солнца. Такая возможность появлялась только в полнолуние, и тогда богиня становилась счастливее.

Эта история натолкнула меня на мысли об Эдане. Вероятно, я больше никогда его не увижу, никогда не окажусь в его объятиях, никогда не почувствую тепла его кожи, прижатой к моей, никогда не услышу его голос, ласково произносящий мое имя.

Мы были как луна с солнцем, делившие одни звезды, одно небо.

Каким-то образом благодаря этому я почувствовала, что мы не так уж далеко друг от друга. Моему сердцу перестало быть так одиноко. Так холодно. На секунду тьма внутри меня ослабла, и платье ожило…

– Смотрите! – воскликнул один из министров. – Платье! Оно…

«Сияет» – это мягко сказано. Я понимала, почему он осекся, пытаясь подобрать подходящее описание. Мое платье вспыхнуло светом, затопившим весь зал, как если бы с потолка начали падать звезды. По помещению пронесся мощный порыв ветра, за которым последовала внезапная вспышка.

Все свечи, как по щелчку, одновременно погасли, и бронзовые кубки с фарфоровой посудой запели от невидимого поцелуя. Некоторые гости нырнули под банкетный стол, а остальные восхищенно воззрились на платье.

Когда все закончилось, слуги поспешили вновь зажечь свечи, и зал разразился аплодисментами. Даже шаньсэнь слегка улыбнулся с выражением любопытства на лице. Император купался в лучах славы, будто это он создал платья Аманы.

Майя Тамарин, императорский портной, была всеми забыта. Как и леди Сарнай, Жемчужина Севера.

Но я – кем бы я ни была в эту секунду – не забыла.

Я вернулась к столу, пытаясь собрать мысли в кучу. Платье прекрасно мерцало, его ткань источала загадочный лунный свет – и этого хватило, чтобы впечатлить шаньсэня.

Но это не могло быть все, на что способны платья Аманы. Я видела, как их сила уничтожила леди Сарнай, обезобразила ее до неузнаваемости. Какие еще тайны они скрывали в себе?

Обернутся ли они против меня, когда я стану демоном? Или падут вместе со мной?

Скрывая свои полные тревоги мысли за каменным выражением лица, я тихо села рядом с императором.

– Очень впечатляюще, – кивнул шаньсэнь. – Но, в отличие от южан, я знаю свои предания: силу платьев Аманы может пробудить только портной, который их сшил. – Сосредоточившись на мне, его темные глаза заблестели, как два отшлифованных камня. – Так что либо ты не моя дочь, либо это не платье Аманы.

В моем горле возник комок.

– Я твоя дочь. И это платье Аманы.

– В последнем я не сомневаюсь, – шаньсэнь хмыкнул и показал на лук из ясеня, который сам же подарил. Он висел посредине банкетного зала, выделяясь среди других свадебных подарков.

Один из слуг принес оружие, и шаньсэнь всучил его мне в руки.

– Только у Жемчужины Севера хватит силы, чтобы орудовать им.

Слуги преподнесли мне коробочку с выкрашенными в алый стрелами, и когда я взяла одну, шаньсэнь повел меня от банкетного стола на пустую площадку, где я смогла бы продемонстрировать свои навыки с луком.

Это чудо, что у меня не дрожали руки. Я никогда раньше не стреляла. Мне ни за что не пройти проверку шаньсэня.

– Куда мне целиться? – спокойно поинтересовалась я.

Он погладил бороду.

– В тигра на моем знамени в другой части зала. Для тебя это не должно составить труда, Сарнай.

Я, прищурившись, посмотрела на изумрудное знамя, на котором был вышит величественный белый тигр, стоящий на фоне горы.

– Это так необходимо? – встрял Ханюцзинь. – Это банкет, лорд Маканис, а не испытание.