Расплетая закат

– Да конечно! У всех императоров они есть. Могу поспорить, что самых привлекательных он держал в Весеннем дворце. Цзяпурские женщины славятся своей красотой. Говорят, что столицу ни разу не захватывали, потому что местные дамы могут обольстить и заставить сдаться любого врага Аланди.

– Даже будь эти россказни правдой, сомневаюсь, что их обаяние сработает на шаньсэне, – сухо ответила я.

Голос Кетона помрачнел.

– Может, и нет. – Он замолчал на минуту, но потом отмахнулся от тревожных мыслей. – Знаешь, я бы предпочел, чтобы исход войны зависел не от мастерства владения мечом, а от мастерства приготовления риса. Мы бы тогда точно победили.

Раньше мой брат никогда не проявлял особого интереса к еде.

– С чего бы это?

– Амми сказала, что Цзяпур – столица лучшей еды в Аланди. На севере ничего подобного не готовят. Твоя подруга – отличный повар.

Я удивленно покосилась на брата.

– Ты общался с Амми?

– Немного. Хотел поблагодарить ее за хорошую работу.

Кетон украдкой бросил взгляд на Амми, которая расхаживала между рядами солдат, предлагая чай и клейкий рис с начинкой, завернутый в бамбуковый лист. Брат прочистил горло, и его щеки неожиданно залились румянцем. Он сразу же попытался сменить тему.

– Почему чародей не идет с нами?

Я посмотрела на Эдана, который держался от нас на расстоянии на протяжении всей дороги. Поджав губы, я не ответила. Кетон и сам прекрасно знал, в чем крылась причина.

Папа по-прежнему настороженно относился к Эдану, вежливо благодарил его, когда он помогал нам поставить палатку или приносил еду, но никогда не приглашал остаться и поесть с нами.

Каждый раз, когда я бросалась на его защиту, папино лицо мрачнело. Прислушавшись к совету Эдана, я закрыла тему, чтобы дать отцу больше времени. Но в глубине души я боялась вопросов, которые он задаст, если мы затронем магию; боялась, что он уже знал, кем я стала.

Брат окинул меня хитрым взглядом, который я так и не научилась распознавать.

– Чародей! – крикнул Кетон и помахал ему рукой. – Почему бы тебе не пойти с нами? – Заметив мое испуганное лицо, он добавил: – Не волнуйся, Майя, я буду вежливым. Эдан! Присоединяйся к нам!

Эдан часто заморгал, на секунду удивившись предложению, но послушался.

– Мы как раз говорили о Весеннем дворце. Расскажи о нем. Женщины в столице действительно так прекрасны, как все говорят? Или ты предпочитаешь южанок?

– Кетон! – Я смущенно ткнула брата локтем. – Ты что, пьян?!

Он рассмеялся, а я спрятала улыбку, заметив выражение лица Эдана. Никогда не видела его таким растерянным.

– Ладно, ладно… просто расскажи нам о Весеннем дворце. Почему он расположен так далеко на севере?

– Аланди не всегда была такой большой, как сейчас, – ответил Эдан. – При правлении первого императора Весенний дворец был его единственной резиденцией, и его построили на севере, чтобы армии шаньсэня могли защитить страну от вторжения. Когда империя разрослась на запад и юг, его потомки построили еще три дворца, чтобы равномерно распределить свое время между королевством. Только после восхождения на трон императора Тайнюцзиня людей начало беспокоить, что столица слишком далеко на севере. И слишком близко к территории шаньсэня, где северяне больше верны ему, чем императору. Как видите, их тревоги оказались пророческими.

Кетон ничего не сказал, что Эдан принял за безразличие и поэтому сменил тему.

– Майя говорила, что ты сражался в Пятизимней войне.

Глаза Кетона внезапно омрачила тень.

– Да, в том же полку, что и мои братья. Из них солдаты были куда лучше, чем из меня. Финлей даже как-то боролся вместе с тобой. Он сказал, что ты срубил сотню мужчин одним взмахом руки.

Лицо Эдана ничего не выражало.

– Это было давно. Очень давно.

Они оба замолчали. Я тихо шла между ними, пока Кетон не пробормотал извинения и не пошел проведать отца.

– Не стоило мне упоминать войну, – горестно сказал Эдан после его ухода. – Это было ошибкой.

– Ты разнервничался. И зря… ты ему нравишься.

– Он хочет, чтобы я ему нравился. Хотел.

– Поговори с ним еще раз, – предложила я. – Для меня важно, чтобы вы стали друзьями. Он единственный брат, который у меня остался. И вы оба – моя семья.

– Майя… – голос Эдана дрогнул. – Ты говоришь так, будто собираешься…

– Я сменю его и покачу тележку, – перебила я, не желая слышать окончание этой фразы. Может, мое сердце и застыло, но я пока не умерла и не хотела причинять Эдану боль.

– Попробуй еще раз, – сказала я. – Кетон оценит твое общество.

Кивнув, Эдан ушел разговаривать с моим братом. Я катила отца в одиночку, прислушиваясь к хрусту травы под ногами. Этот звук был таким обыденным для человека, несмотря на то, что мои когти отнюдь не по-человечески загибались при каждом шаге. Мне хотелось летать, но я подавила это желание и пошла дальше.

Через пару минут до меня донесся смех брата.

– Что она сделала?! – воскликнул Кетон. – Я же говорил ей не высовываться! Не удивительно, что ты сразу раскусил ее маскировку!

Мне было любопытно подслушать их разговор, но я сосредоточилась на дороге впереди. Амулет бился о мою грудь, и я подумала о трех платьях, ради которых пожертвовала столь многим.