Распни Его

«На основании статьи 99 Основных Государственных Законов Повелеваем: занятие Государственной думы прервать с 26 февраля сего года и назначить срок их возобновления не позднее апреля 1917 года, в зависимости от чрезвычайных обстоятельств. Правительствующий Сенат не оставит к исполнению сего учинить надлежащее распоряжение».

Как буйнопомешанный, Родзянко закричал голосом раненого человека и бешено ударил со всего маху кулаком по столу:

— Они безумцы, безумцы! Устранить единственный оплот порядка, устранить сейчас Думу — надо не иметь головы на плечах…

— Миша, Михаил Владимирович, успокойся, — сказала встревоженная жена. — Тебе вредно волноваться…

— Да как же не волноваться? Устранить Думу в самый роковой момент…

Родзянко долго потом сидел в кресле, мучительно обдумывая новое для него положение. На лбу выделялись резкие морщины, а с боков глаз чернели налившиеся вены. Вопрос был сложный и страшный. Решить его надо было теперь же, не медля и не откладывая. От того решения, которое примет он и Дума, будет бесповоротно зависеть судьба России и судьба его лично. Обстановка не предоставила никакой лазейки для третьего решения. Завтра будет уже другой Родзянко: тот ли, который подчинился Царю в момент, когда, быть может, так была близка желанная победа, или другой Родзянко — бунтовщик, ослушник и изменник.

— Миша, как же ты думаешь поступить? — спросила жена. — Давай посоветуемся. Твоя судьба — моя судьба; вместе шли, вместе пойдем до конца, что бы ни предстояло впереди. Телеграфируй Царю; объясни ему положение, настаивай на принятии немедленных решений; скажи ему, что настал последний час, когда решается судьба Родины и династии. Пиши Алексееву, Брусилову и Рузскому — проси их поддержать твои требования перед Царем.

Спокойный, ласковый, дружеский тон жены подействовал на Родзянко успокоительно. Настал момент какой-то нравственной реакции. Старик сердечно поцеловал руку жены и начал писать. Было уже за полночь.

В понедельник 27 февраля утром Родзянко послал телеграмму:

«Занятия Государственной думы указом Вашего Величества прерваны до апреля. Последний оплот порядка устранен. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. На войска гарнизона надежды нет. Запасные баталионы гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому Министерства Внутренних Дел и Государственной думе. Гражданская война началась и разгорается.

Повелите, Государь, немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему Величеству во вчерашней телеграмме. Повелите в отмену Вашего Высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно эти меры Высочайшим манифестом.

Если движение перебросится в Армию, восторжествует немец, и крушение России, а с ней и династии, неминуемо. От имени всей России прошу Ваше Величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу Вашу и Родины, настал. Завтра, может быть, уже будет поздно».

В тот же день Родзянко написал Рузскому. Он нарисовал ему мрачную картину. Изложив обстоятельства бунта, он, ко всему прочему, добавил то, что, по его мнению, должно было воздействовать на психику Главнокомандующего.