Расправь свои крылья

– Так чего ты от меня хочешь? – Я посмотрел на хмурое лицо Гедеона. Что бы там ни говорил Марк, я чувствовал его холодность по отношению ко мне. Все только из-за того, что я нарушил свое обещание и соблазнил Макси. Вот упертый. Почему он считает, что все обязательно будет плохо? Пока что все развивалось прекрасно!

– Я хочу, чтобы ты написал песню.

– Тогда ты перестанешь на меня злиться, я правильно понял?

– Да. – Тут Гедеон с хитрым видом улыбнулся. – Но ты должен написать эту песню вместе с Макси.

– Ничего не понимаю.

– Зато я понимаю, – вдруг заявил Савелий. – Вы с Макси напишете песню про любовь. Вместе. Пока вы будете работать над ней, вы сможете прочувствовать все слова о любви и влюбитесь друг в друга раз и навсегда. Как это романтично.

– Нам просто срочно нужна песня для нового альбома, – вставил Марк, разрушая весь романтический настрой, созданный Савелием. – И не хватает именно рок-баллады про любовь. И раз уж вы двое вдруг нашли друг друга, займитесь самым полезным делом. У вас сейчас тот самый настрой.

– Вы издеваетесь? – Я посмотрел на каждого из них по очереди. – Я не так хорош в сочинении песен.

– Ничего не знаю. – Улыбнулся Гедеон. – С тебя песня, Ден. Ты придумал музыку злости, даже придумал к ней слова. Это был ты, помнишь? Теперь с тебя музыка страсти.

– Страсть в нем бурлит через край. Я шутил, когда говорил, что они едва дойдут до машины, чтобы не накинуться друг на друга. – Марк усмехнулся. – Кто ж знал, что я окажусь прав? Эти двое точно обязаны подарить нам новый хит.

– Вы сумасшедшие, – вздохнул я. – Но я принимаю этот вызов. Будет вам песня. И хватит уже обсуждать нас с Макси.

– Не надейся, – возразил Марк. – Мы будем внимательно следить за вашим романом. Всем хочется знать, куда заведет тебя твой азарт. Она тебе нравится. Мы все видим, как ты смотришь на нее. Она может стать именно той самой девушкой, которая лишит тебя рассудка. Кажется, у Макси есть на это все шансы.

– Я убежден, что Ден уже попал в капкан любви, – нараспев протянул Савелий. – Мы все будем ждать твою песню…

– Так, все. – Я вытянул ладонь, заставляя их замолчать. – Теперь из-за вас я хочу напиться. Вы создали мне большой стресс.

– Любовь – это стресс, ты прав, дружище, – согласился Марк.

– У нас не любовь, а просто дружеский секс, – возразил я.

– Ну-ну, рассказывай мне тут сказки. У тебя в глазах сердечки.

При этих словах Марка Гедеон наклонился ко мне, вглядываясь в мои глаза.

– Большие красные сердечки, – засмеялся он. – И почему я их раньше не замечал?

– Заткнитесь! Мне срочно нужен виски.

– Гедеон, смотри, как он занервничал. Значит, это правда. – Продолжая веселиться, Марк хлопнул меня по плечу.

Нет, я не мог влюбиться в Макси. Это слишком сложные для меня чувства.

Макси

Я думала, что мы уедем домой, как это сделали остальные. Но Гедеон с Яной в один голос заявили, что никуда нас не отпустят посреди ночи, потому что Ден был пьян до чертиков. Нам предоставили отдельную комнату на втором этаже. Общими усилиями мы завели туда Дена, который что-то бессвязно бормотал, и уложили его на кровать. Едва оказавшись в постели, он тут же затих и уснул. И зачем только он столько выпил? Гедеон попросил меня позаботиться о нем.

Я растерянно прошлась туда-сюда по комнате, то и дело поглядывая на сладко спящего Дена. Что мне было делать? Я быстро приняла душ, затем переоделась в пижаму, которую дала мне Яна, и забралась в постель. Едва я оказалась под одеялом, как руки Дена обхватили меня и притянули к себе, словно плюшевого медвежонка. Он уткнулся в мои волосы и продолжил дальше спать. А вот я долго не могла сомкнуть глаз, размышляя о том, как странно было лежать в одной постели с Деном в доме Гедеона. В какой-то момент я вспомнила о письме, которое сегодня получила от Германа. Оно лежало в моей сумочке, а я совсем про него забыла. Я тут же осторожно встала с кровати и достала заветный конверт. Руки дрожали от волнения, а дыхание перехватило.

Включив фонарик на телефоне, я села в кресло, сжимая конверт в руках и не решаясь вытащить письмо. Собравшись наконец с духом, я извлекла небольшой лист бумаги и всмотрелась в неровные мелкие строчки.