Расправив крылья, я лечу. Как выбирать каждый день жизнь, когда потерял надежду

Не бояться пойти в новое и неизвестное, когда ты еще это не пробовал и не знаешь, какое оно. Безопасно ли там или нет, это как идти по дороге в лесу и не знать, что ждет тебя дальше за следующим поворотом. Ты доверяешь миру и просто идешь вперед, отбросив страхи и сомнения. Движение – основа жизни и стоит только остановиться, и ты уже практически сбился с пути. Необходимо время для настройки своего внутреннего компаса, но мы всегда торопимся. И не оставляем времени для этого. Не замечая происходящего вокруг, все свое внимание переносим на вещи, а не на наше ощущение жизни.

Моя книга помогает увидеть жизненные ситуации с разных сторон и понять, что за каждой темной ночью наступает рассвет. У каждого есть выбор жить свою жизнь так, как желает сердце. Находить смысл в каждом дне и быть счастливым вне зависимости от обстоятельств. Проживать все чувства в полном объеме, тем самым ощущать ее полноту.

Часть 1. Как я была маленькая

Каково жить маленькому человеку в семье с проблемой?

Милый ребенок, с которым нет проблем. Однажды мне мама сказала, что если бы все дети были такие, как я, то можно было родить еще сотню. Поначалу обрадовалась, какая я лапочка. Но что-то меня беспокоило. Стала размышлять, что же не так.

В этой фразе не было чувств, как есть и не ощущать вкуса пищи. Поглощать без наслаждения, когда надо утолить голод и, все равно что ты будешь есть.

Не помню своего детства, отдельные моменты всплывают в голове, как кадры фильма. Я смотрю на них со стороны и не понимаю, что главный герой происходящих событий – я. Мне было крайне неудобно, когда родители спрашивали: «А вот ты помнишь, что было?». Говорила: «Да, помню», – при этом опускала глаза, так как в моей памяти не было файла под названием «Детство».

Когда мне было три года, родился брат Ваня. Когда появляется на свет ребенок-инвалид, весь мир семьи сосредотачивается на нем. В какой-то момент может казаться, что его любят больше всего на свете. Он же не может быть самостоятельным.

В этот период, кроме фотографий, ничего больше не напоминало мне о детстве. На снимках был ребенок вместе с папой и мамой. Смотрела на них – никаких чувств, узнавала себя, но не могла вспомнить, что же я проживала в те моменты детства.

Видя то, как родители справляются с ситуацией, я решила быть удобной. Это произошло неосознанно. Мне не хотелось делать их несчастными своими капризами и плохим поведением.

Мой отец был военный. В 1985 году его отправили в командировку на Кубу, и мы всей семьей там прожили около трех лет. Мое детство закончилось в шесть лет, когда я самостоятельно уже стирала белье и вешала его. В то время белье стирали вручную на стиральных досках. Как ребенок в шесть лет мог сделать это – для меня до сих пор осталось загадкой.

Маме об этом сказали соседи: «Кто у тебя все белье постирал и повесил на улице?». Она думала, что это отец. Но когда узнала, что это сделала я, очень удивилась.

Самым моим любимым праздником был и остается по сей день Новый год. Мне очень нравились хлопоты: готовить, наряжать елку. Доставать игрушки из ящика, вещать так, чтоб каждую было видно, разбросать мишуру. А запах мандаринов…

А главное – я ждала чуда. Из года в год под бой курантов я загадывала желание, мысленно проговаривала его. Торопилась, чтобы успеть до завершения боя. Я мечтала, чтобы брат поправился. Как ребенок, прочитавший книгу «Цветик-семицветик», я верила в исцеление. Так и загадывала желание год за годом, но оно никак не исполнялось. Думала, что неправильно я сделала и надеялась: оно обязательно сработает в следующий раз. В 11 лет я поняла, что есть желания, которые не исполняются никогда. Надо принять и жить с этим.

Самое трудное – понять, что это навсегда. Никогда брат не сможет вылечиться и будет таким, как сейчас, до конца своих дней. Это было такое разочарование – осознать и принять в моменте, что его состояние неизлечимо.

Брат был инвалидом детства, его диагноз – детский церебральный паралич (ДЦП). Форма тяжелая, он мог сидеть, говорить и есть самостоятельно. Его постоянно мучили приступы эпилепсии. При этом он хорошо соображал, у него была отличная память. Когда он был маленький, мама лежала с ним в больнице, не знаю, как его там лечили, но ничего не менялось. Никакого медицинского лечения ему не предоставлялось, только таблетки, которые помогали справиться с приступами эпилепсии. Они снимали последствия, но как стало понятно спустя время, наносили вред всему организму. Для нас он был просто человеком с особенностями. Мы говорили, что он болеет, когда у него была простуда или другое заболевание, не замечая диагноза.

Мой брат никогда не учился в школе, к нему не приходили учителя на дом. Мы сами его обучали, читали книжки, смотрели фильмы. Он знал таблицу умножения, любил слушать, как читают книги. Учителя махнули на него рукой, уже потом мы узнали, в его в карте была запись: «умственные способности утеряны».