Распределение богатства

В начале всякой попытки измерить богатство трудом мы сталкиваемся, независимо от принятого метода, с той трудностью, что богатство производится трудом с помощью средств производства. В этом случае имеется капитал, а он является результатом жертвы, именуемой воздержанием. Ни одно из наших материальных удобств не создается одними усилиями работников без помощи средств производства. Эту трудность можно преодолеть, взяв в качестве мерила издержек предельный труд. Оставляя капитал предприятия совершенно неизменным, введите небольшое количество добавочного труда, и какой бы продукт ни был произведен этим добавлением, он фактически обязан своим происхождением только труду. Можно сказать, что некоторая часть запаса любого товара, выбрасываемого на рынок, вменяется наличию конечного приращения труда. Оставляя капитал неизменным, отнимите одного или двух человек от каждого предприятия, изготовляющего данный предмет, и это приращение перестанет возникать. Верните людей, но не делайте никакого другого изменения, и эта предельная часть продукта снова появится. Этот фактически не располагающий ничьей помощью труд есть единственный вид труда, который может измерить ценность. Попытки использовать трудовые мерила быстро оказались несостоятельными вследствие того, что им не удалось отделить капитал от того труда, по которому измеряется продукт. В предшествовавших главах этой работы было показано, что продукт предельного труда есть фактический продукт всего труда. И этот факт, позволяет нам отделить весь труд от применяемого капитала и найти, какая часть всего продукта производства вменяется исключительно труду.

Труд, кроме того, состоит из конкретных действий людей; а они также несходны друг с другом, как различные предметы, которые нужно ими измерять. Можем ли мы суммировать труд, заключенный в рубке дров, игре па скрипке, работе наборщика и т. д.? Кажется, что сложить различные действия, образующие общественный труд, так же трудно, как сложить продукты, образующие общественное богатство. Необходим всепроникающий элемент, который бы входил во все действия и мог бы быть измерен. Такой элемент может быть найден, ибо подобно тому, как полезность обща всем товарам, так личная жертва обща всем разновидностям труда. С одной стороны, имеется услуга, оказываемая человеком человеку, а с другой стороны, есть возлагаемое на него бремя. Социальная самопомощь — акт человечества, обслуживающего свои потребности, — образует весь экономический процесс. Человек воздействует на природу, придавая ей полезную форму, и болезненно испытывает на себе ее противодействие в течение этого процесса. Усовершенствованная природа затем работает на человека, на потребителя и оказывает на него уравновешивающее и благоприятное действие. Если мы сможем найти ту точку, в которой неблагоприятное противодействие в точности балансирует и измеряет благоприятное воздействие, то мы сможем тогда оценить удовольствие в терминах страдания.

Работа становится с каждым часом все более тягостной для человека ее выполняющего. Бремя ее сначала легко, но оно становится тяжелым. Для едва перебивающихся членов беднейшего класса общества она становится обременительной до почти непереносимой степени в послеобеденные или вечерние часы, оставаясь более легкой в конце для более квалифицированного труда. Во всех случаях, однако, именно последние часы обременяют работника и испытывают его готовность продолжать работу на предприятии. Он может работать в течение двух часов с удовольствием, в течении четырех часов бодро, в течение восьми — с покорностью и в течение десяти часов — с зарождающимся возмущением.

Действительное количество часов, затрачиваемое на труд в высоко организованном обществе, не предоставляется, конечно, полностью на выбор индивидуума. При работе группами выгодно начинать и кончать работу вместе. Принцип, определяющий продолжительность нормального рабочего дня, действует, однако, несмотря на этот факт, и он может быть обнаружен при изучении более простых условий. Мы забудем, поэтому, на время, что массы людей связаны с паровым свистком.

Изолированный работник является потребителем своих собственных продуктов, и он естественно каждый день продолжает свою работу до того момента, когда уже не стоит работать больше. Дополнительный продукт мог бы быть получен посредством продления тяжелого труда, но выгода от получения его не могла бы компенсировать жертвы, связанной с изготовлением. Человек уже устал и он чувствует тягостность своего занятия. Он нуждается в отдыхе и свободе. Природа отвлекает его от фабрики, и уют его дома зовет его. Его нормальный рабочий день кончается, когда звучат эти призывы, а это происходит тогда, когда выгоды и потери от производства равны.