Распускающийся можжевельник (ЛП)

По словам папы, у нас есть две вооруженные ветви — Посредники, которые являются мужчинами, охраняющими стену и солнечные батареи, многие из которых настроены относительно дружелюбно. Затем есть те, с кем я никогда не разговаривала, за стеной, известные как Легион.

Более агрессивный, чем наши Посредники.

Они ищут Разбойников, выслеживают их и не дают мародерам проникнуть в наше сообщество извне. Если Посредники — это наша защита, то Легион — это нападение. Иногда они возвращают выживших, которым каким-то образом удалось избежать заражения, но в основном они убивают. Одетые в черную униформу с масками на лицах, они совсем не похожи на людей.

У них нет индивидуальности.

Их редко можно увидеть, так как они живут по другую сторону стены, но в тех случаях, когда они проходили мимо, я получала достаточно мимолетного взгляда, чтобы держаться на расстоянии.

Я поднимаю подбородок к небу, туда, где листья платана, возвышающегося надо мной, тянутся к окружающим деревьям. Лес здесь не такой густой, а обширная щель, заполненная папоротником и лесной растительностью, говорит мне о том, что дерево стояло задолго до того, как была построена стена.

Упираясь ногой в кору, я подпрыгиваю, чтобы ухватиться за ветку, и подтягиваюсь. Лазание для меня естественно, и в окрестностях есть несколько скалистых холмов, которые каждый день проверяют мою выносливость. Часть меня чувствует, как будто я готовлюсь к чему-то, как будто папа готовит меня, то как он настаивает, чтобы я знала как можно больше об этом пейзаже. Мы даже время от времени проводим тренировки по выживанию, но он еще не взял меня с собой за стену, в Мертвые Земли. Он говорит, что я еще не готова.

Конечно, я никогда не буду полностью готова, пока не выйду за пределы этой стены.

Запах горелого мяса ударяет мне в нос, к горлу подкатывает рвотный позыв. Я забираюсь на толстую и крепкую ветку, чтобы перевести дыхание, и поворачиваюсь к вершине стены, которая находится на уровне глаз. Еще одна ветка вверх, и я могу заглянуть за край барьера.

Щелк-щелк-щелк привлекает мое внимание вниз, и воздух застревает в моих легких. Я крепче хватаюсь за ветку, чтобы не упасть, в то время как мое сердце колотится о ребра.

Я никогда не видела так много вблизи, возможно, три или четыре дюжины, расхаживающих взад и вперед, подергивающихся, как это обычно бывает.

Бушуют.

Загнаны в какой-то загон.

С шипов свисает зазубренный черный предмет, и изучая его, понимаешь что один из них сгорел дотла — возможно, это и был источник запаха ранее. Из-за палящего солнца и того, что очевидно является электрическим забором со всеми предупреждающими знаками, он больше не выглядит так, как будто когда-то был человеческим.

Грубая кора царапает мою кожу от моей дрожи.

Разбойники — это люди, настолько зараженные Драгой, что их мозги в основном похожи на губки. Непрофессионалы называют это вирусом, но папа говорит что это то, что известно как прион, который проникает в мозг.

Обычно прион вызывает инфекцию, только если человек оказывается каннибалом и готовит еду из мозга какого-нибудь бедолаги. Не совсем фактор риска для такого рода опустошения, которое уничтожило большую часть земного шара. Но я предполагаю, что какая-то злая группа ученых каким-то образом объединила его с вирусом, который позволил болезни легко передаваться от одного человека к другому, как грипп. И вуаля. Всемирный ураган дерьма, который уничтожил более половины населения.

Их подергивание является одним из многих симптомов, наряду с лязгающими зубами, сильными приступами и пятнистой кожей. Папа говорит, что им требуется несколько месяцев, чтобы умереть, и поскольку они не зомби в истинном смысле этого слова, они не всегда съедают первыми. Согласно журналам, которые я прочитала в библиотеке, ранняя инфекция начинается как легкая простуда, с небольшого кашля и чихания. Вскоре после этого наступает замешательство, которое прогрессирует до тех пор, пока у человека не пропадает связь ни с кем и ни с чем. В этот момент они становятся жестокими и психотическими. Психопаты с аппетитом к человеческому мясу.

Я читала о маме, которая выбросила двух своих детей с балкона третьего этажа, потому что они не переставали плакать. Если бы она подождала до финальных стадий, она возможно съела бы их, хотя насколько я понимаю, Рейтеры как правило не едят собственное потомство. Их мозг все еще функционирует, но на примитивном уровне, преследуя две основные цели — прокормиться и размножиться.

Один из Буйнопомешанных поднимает ко мне подбородок. Его верхняя губа съедена, обнажая кривые, потемневшие зубы. На последних стадиях их кожа приобретает странный пятнистый цвет, а зрачки так сильно расширяются, что глаза кажутся бездушно-черными. Они физически выглядят как демоны, нежить, хотя они очень даже живые.

Безгубый, спотыкаясь, идет ко мне, стуча зубами.

Хотя я нахожусь в добрых тридцати футах над ними, я все еще цепляюсь за ветку, в животе поднимается паника. Остальные следуют за ним, все они замечают меня на дереве.