Распускающийся можжевельник (ЛП)

Жар накрывает мое лицо, и я открываю глаза от ослепительной вспышки света, которая вынуждает меня прикрыть глаза от солнца, заглядывающего сквозь занавеску. Нечеткий, искаженный шум привлекает мое внимание, но более того, на меня обрушиваются воспоминания о прошлой ночи. Я поднимаю голову с пола папиного кабинета, где заснула прошлой ночью, и переворачиваюсь чтобы проверить, как он.

Красное пятно крови пятнает подушку ныне пустого дивана, на котором он заснул.

Я вскакиваю на ноги, навострив уши прислушиваясь к любому движению, пока обыскиваю дом. Все комнаты на верхнем уровне пусты. Кухня. Ванные комнаты.

Грузовик стоит на подъездной дорожке, где я припарковала его прошлой ночью.

Я врываюсь в заднюю дверь, мчусь по сухой грязи к сараю для столбов и обыскиваю его внутри.

Не там.

Выходя из сарая, я оглядываюсь в поисках любого другого места, куда он мог отважиться пойти, и бросаю взгляд на темное пятно в углу бетонной площадки. Он стелется по траве красными струйками, за которыми я следую к ряду из трех деревьев в задней части участка. К его стволу прислонено тело, и я вздыхаю с облегчением, когда подхожу ближе.

— Папа, ты не можешь вот так просто взять и уйти.

Я обхожу дерево, замечая темно-красный ореол крови, в основном испачканный сухим песком.

Мои руки взлетают ко рту, когда я наконец замечаю его.

Моя кровь становится ледяной.

Я не могу дышать.

Прислонившись к дереву, он несет на голове зияющую дыру от пулевого ранения, которая блестит там, где оторвалась плоть, а в его руках холодная сталь преступника. Я опускаюсь перед ним на колени и протягиваю дрожащую руку, чтобы приподнять его подбородок.

Его тело соскальзывает в сторону, и я отшатываюсь от бледного, каменного выражения его лица.

Схватившись за живот, я наклоняюсь вперед, утыкаясь головой в согнутые колени. И я плачу.

Пот покрывает мое тело, пока я сгребаю последний кусочек земли на холмик, рядом с можжевеловым деревом, где я уже установила крест. Я надеваю браслет, который он подарил мне много лет назад, на торчащий кусок дерева и поворачиваю его так, чтобы ЛЮБОВЬ была обращена наружу.

Пока я сижу там мгновение, потирая рукой шрам, оставшийся обнаженным на запястье, мой разум погружается в подавленные воспоминания.

Я открываю глаза и вижу сияние белых стен и мягкое колыхание занавески, сквозь которую луна проливает тусклый свет. Что-то подсказывает мне, что все это неправильно, сон или место, куда люди попадают перед тем, как их осудят. Я поднимаю руку, замечая ярко-красное пятно на ладони и вдоль предплечья. В другой моей руке скальпель.

— Теперь глубже. Голос доносится до меня с другого конца комнаты, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть Рэймонда, стоящего в тени.

— Для Рен.

Осознание просачивается, как пробуждение ото сна. Я смотрю вниз на неглубокий порез вдоль моего предплечья. Лезвие прижато к моей коже, я надавливаю. Слезы наворачиваются на мои глаза, искажая рану, когда металл вгрызается в мою плоть, а за ним тянется пламя.

— Для Рен. Прохладное оцепенение преследует меня, и я роняю скальпель на свою совершенно белую ночную рубашку.

Комната вращается вокруг меня. Быстрее и быстрее. Тошнота скручивается в моем животе, когда я пытаюсь за что-нибудь ухватиться, остановить кружение перед глазами. Все расплывается, кружится, пока мое чувство направления не искажается, и я больше не знаю, где я.

Мир погружается во тьму. Я протягиваю руку.

Все замирает.

Когда я открываю глаза, на меня смотрит мужчина. Темные волосы. Запавшие глаза. Его губы шевелятся, но я его не слышу. В нем есть что-то знакомое, чего я не могу точно определить, но я уверена, что видела его раньше.