Распутанный (ЛП)

— Простите, доктор Хеннесси, — произнес Дэн с нажимом. — У меня, может быть, и нет ученых степеней, но я знаю этого юношу лучше, чем вы. Он хороший парень с огромным сердцем, и здесь он преуспевает. Он добился превосходных успехов с этими так называемыми нормальными ребятами, и даже завел новых друзей и завоевал доверие. Он справляется лучше, чем когда-либо, и я не буду мешать этому прогрессу.

— Да, но он все еще говорит сам с собой. И сегодня… ну, он потерялся в своей голове. Я бы с большой натяжкой назвал бы это «лучше, чем когда-либо», мистер Ривз. Вы согласны?

Дэн засунул руки в карманы, всем видом выражая доктору пренебрежение — знак, в котором Эйден узнал растущее раздражение.

— Всем нам иногда становится хуже, как вы уже сказали, но он берет себя в руки.

— Благодаря таблеткам.

— Своей силе воли.

Эйден медленно расслабился и потер лицо рукой. У него все еще было нечеткое зрение и вялые движения, но, по крайней мере, в голове пока было тихо. Бедные души.

Двое мужчин продолжали свой разговор до тех пор, пока, наконец, не было решено, что Эйден посетит занятия, а затем его немедленно привезут на сеанс к доктору Хеннесси.

Великолепно. Эти сеансы не приносили ничего, кроме боли в заднице. Добрый доктор вечно хотел дотронуться до него. Ничего откровенного и ничего слишком тошнотворного, просто он держал его за руку, чтобы был «непосредственный контакт». Сверх того, что было в терапии в целом, это усугубляло его раздражение еще больше.

Наконец, мужчины ушли, и Эйден осторожно сел. Его живот горел, будто в нем было живое пламя, и это жжение поднялось к горлу и голове, еще больше затуманивая мысли и принося головокружение. Он закрыл глаза. Где-то вдалеке завыл волк.

Так он не выдумал этот вой. Райли, должно быть, недалеко.

— П-прости, дружище, — услышал он слова Шеннона.

Его веки распахнулись, и он увидел, как Шеннон приседает на кровать рядом с ним, его черты лица были напряжены от беспокойства.

— Н-не хотел звать Дэна, но не з-знал, что еще делать. Ты реально был не в себе. Никогда не видел тебя т-таким.

— Не переживай из-за этого. — Он моргнул, чтобы сконцентрировать взгляд. — Сколько времени?

— Около половины одиннадцатого.

Так поздно? Ого. Райли и в самом деле будет здесь в любую минуту. Как теперь Эйден выберется наружу? Он знал, что Дэн будет проверять его в течение ночи. Видимо, именно это и делают люди, когда заботятся о тебе — проверяют. Это было ново и замечательно, и все же было адом общественной жизни.

Что-то лязгнуло у окна, и оба — Эйден и Шеннон — повернулись. Стекло приподнялось, и Райли плавно влез внутрь. На нем был черный костюм, он был чисто выбрит, а его волосы идеально уложены торчком. В руках он сжимал то, что выглядело, как чехол для одежды.

— Шеннон, — поприветствовал он скупым кивком.

Шеннон, который уже привык к ночным посетителям Эйдена, кивнул в ответ.

— Райли.

— Я ненадолго украду нашего парня.

Шеннон нахмурился.

— Он п-приболел, ему н-нужно отдыхать.

Теперь нахмурился Райли и бросил пристальный взгляд на Эйдена.

— Приболел? Опять? Как?

— Опять? — Шеннон перевел взгляд на Эйдена. — Когда ты б-болел до этого? В чем была проблема?

Ах да. Эйден не объяснил — точнее, не солгал, как планировал, поэтому Шеннон понятия не имел, какие сомнительные вещи происходили с ним.

— Шеннон, — произнес мелодичный женский голос из-за окна. Пришла Виктория. — Ты устал и должен пойти поспать.

— Поспать, — пробормотал парень, зевая. — Да, я очень устал. — Он залез на верхнюю кровать и лег. Через несколько секунд он мягко храпел.

«Столько власти в одном тонком голоске», — подумал Эйден. Она щедро пользовалась им, но всегда на благо ему, поэтому он не хотел жаловаться. Хотя часть его боялась, что однажды она применит этот голос к нему. Как он будет бороться с принуждением, если, например, разозлит ее, и она прикажет ему совершить что-нибудь трагическое?

Не думай ни о чем подобном. Она заботится о тебе.

Он обвинил лекарства в своих неправедных мыслях.

Снаружи она сделала шаг, второй назад, оставаясь в лучах света, льющихся из комнаты. Ее темные волосы были уложены на макушке, заметил он, и несколько локонов обрамляли бледное лицо. Глаза были обведены черной подводкой, а веки усыпаны черными блестками. И его любимое — ее кроваво-красные губы.

Насколько он мог видеть, на ней был черный шелковый наряд на тонких бретельках, с глубоким вырезом. Новая любимая вещь, подумал он. Ему понравились даже металлические обручи на ее бицепсах, похожие на тонкие, усыпанные драгоценностями змеи.

От нее захватывало дух.

Моя. Мысль была его собственной, и больше ничьей. Потому что она принадлежала ему.

— Эйден, — произнес Райли, привлекая его внимание. — Ты приболел?

Эйден кивнул, и ему пришлось моргнуть из-за нового приступа головокружения. Глупые таблетки. Он объяснил, что произошло, что с ним сделали, как накачали его лекарствами.

Райли потряс головой.