Распутанный

Значит, он пробыл здесь четыре часа, и через три часа с небольшим ему нужно «вставать», чтобы пойти в школу.

— Я должен вернуться на ранчо. Завтра в школу, мне нельзя снова пропускать занятия. — Он знал, что она могла провернуть всякое своим голосом, заставить всех думать, что он был там, где его не было, но он хотел пойти. Ему пришлось бороться за ее посещение, и он не собирался тратить впустую возможность учиться и самосовершенствоваться.

Да, возможно, он будет спать на всех занятиях, потому что даже сейчас он боролся с зевотой, но он все равно пойдет. Может, уроки осядут в его подсознании.

— Еще чуть-чуть и я отвезу тебя домой. — Ее ладони скользнули по его плечам и обхватили за шею. Она прижалась к нему. — Обещаю.

Она собиралась поцеловать его? Они целовались раньше, но очень осторожно и недолго. Он хотел тогда большего, и, несмотря на свое состояние, он знал, что захочет большего и сейчас. Захочет глубокого поцелуя.

Шли минуты за минутой, но она просто держала его. Он пытался не впасть в разочарование.

«По крайней мере, сейчас его хоть что-то волновало», подумал он.

— Все это место кричит о стереотипах, ты знаешь об этом? — сказал он, пытаясь отвлечься. — Этот черный цвет, мантии, обстановка, от которой мурашки бежали по коже.

— Отец любил стереотипы. Любил играть на них.

Ее отец. Было нечто такое, что Эйден знал об этом мужчине, ему казалось, нужно что-то рассказать ей… но он не мог ни о чем думать.

— Почему же он любил играть на них?

Она изящно повела плечом.

— Люди, с которыми мы сталкиваемся, думают, что мы просто прикидываемся вампирами. Нас считают странными, но не видят в нас угрозы.

Он понял. Странных, не от мира сего избегали, оставляли в одиночестве. На тех, кто представлял угрозу, охотились, уничтожали.

— То же самое можно сказать и о тебе, Эйден Стоун. — В ее голосе прозвучали нотки веселья. — Мои люди считают тебя скорее странным, чем опасным.

— Как же ты об этом узнала?

— Никто не пытался убить тебя.

— И то правда, — сказал он с улыбкой.

— Знаешь, я горжусь тобой, — сказала она хрипло, ее взгляд упал на его губы, а потом на шею.

У нее была жажда? Пожалуйста…

Райли кашлянул.

Они не обратили на него внимания.

В жизни Эйдена было мало одобрения, и он впитывал его. В медицинских учреждениях врачи просто задавали ему вопросы, а пациенты варились в собственных проблемах. В приемных семьях ни действующие из лучших побуждений, ни безразличные родители не знали, как с ним быть, поэтому даже боялись его. На ранчо же поначалу другие ребята смеялись над ним.

— И тебя не смущает, что я всего лишь слабый человечишка? — спросил он. Он знал, что даже если она и принимает его, именно таким его видели ее люди. И возможно, всегда будут видеть.

Она ответила вопросом на вопрос.

— А тебя не смущает, что я кровожадное чудовище? — Даже когда она говорила, ее взгляд возвращался к дико бьющейся жилке на его горле. Она облизнула губы.

— Мое чудовище испытывает сейчас жажду?

— Нет, — просипела она, руки упали вниз. Она отступила назад, увеличивая расстояние между ними.

— Лгунья, — сказал он, но не сдвинулся с места. Она отказывалась пить из него, потому что не хотела превращать его в раба крови. Он понимал, но ненавидел саму мысль, что ее красивый рот прикасается к кому-то еще.

Они не будут спорить об этом сейчас. На это нет времени.

— Идем. — Полная решимости, она протянула руку. — Нас ждет вечеринка.

Он переплел их пальцы и предоставил ей возможность сопроводить его вниз по ковру, Райли тащился сзади в нескольких шагах. Чем ближе они подходили к дверям, тем больше за ними становился шум. Но когда они прошли толстые металлические арки, оказалось, что в холле никого не было. Были только гипсовые статуи людей, животных и замысловато высеченные бюсты, вскрытые и пустые. Для чего тогда они?

За другой парой дверей, однако, была бальная зала, наполненная вампирами, их охранниками-оборотнями и людьми. Вампиры разговаривали и смеялись, волки в животном обличье бродили повсюду, а люди снова стояли с краю, с нетерпением ожидая, когда их позовут.

Черные мощеные стены, равномерно усеянные длинными, овальными зеркалами, и опять же единственным источником света были золотистые отблики свечей. Потолок был похож на… Он нахмурился. Ну конечно. На паутину. В ее центре висела люстра, ножки которой простирались в стороны, как будто паук шел по потолку.

Кто-то заметил его, и разговоры прекратились, внезапная тишина прервала его влюбленный осмотр. Все головы повернулись к нему. Эйден неловко переступил с ноги на ногу. Так прошло несколько минут — целая вечность. Никто не двигался и не говорил, только оценивающе смотрели на него.

Он должен что-то сделать? Или что-то сказать?

Ими всегда правил Влад, напомнил он себе. Они были так же растеряны, как и он. Не то чтобы он планировал править ими, скоро он выйдет из игры.

— Он действительно готов увидеть? Узнать? — пробормотал кто-то. Разговоры возобновились, шум быстро нарастал. Ему казалось, он слышит голоса монстров — а может, пиршества — и орды. Возможно, даже скучающие.

— Может, нам дождаться коронации? — спросил кто-то еще.