Распутанный

На этот раз зевнул Джулиан.

«Ты лжешь, а доктор Хеннесси настырный. Не лучший расклад».

Эйден был согласен.

— … и, как ты уже знаешь, я читал отчеты твоих врачей.

Великолепно. Он прослушал часть разговора.

— Итак?

— Итак, когда ты был моложе, ты рассказал нескольким из них, что эти голоса — души, и эти души владеют особенными силами.

— Я лгал. — Он ни в коем случае не доверит доктору Хеннесси правду. Он только еще больше нарвется на лечение, на сеансы вроде этого. — Ни у кого нет особых сил.

— Так значит, ты признаешь, что души есть? У них просто нет сверхъестественных способностей?

Он заскрипел зубами.

— Нет, я не говорил этого.

— Ты говоришь, что одна из душ больше не может путешествовать во времени?

Эйден напрягся. Ева путешествовала во времени, иногда посылая его в раннюю версию самого себя. Одно неправильное слово, и он менял будущее, возвращаясь иногда в реальность, отличную от той, что покинул.

Он не думал, что сможет путешествовать во времени теперь, когда Ева ушла, и вообще он слишком этого боялся, чтобы пытаться. Последствия были огромны, а он был и так счастлив. Ну, по большей части.

— Эйден, — напомнил о себе доктор.

— Путешествие во времени — это миф, — все что он сказал.

— Такой же миф, как и предсказания о том, когда умрут люди?

— Да, — проворчал он. — К чему вы клоните, доктор Хеннесси?

— Извини. Должно быть, я произвожу впечатление, что мне можно задавать вопросы. На самом деле нет. Я задаю вопросы, ты отвечаешь.

Руки Эйдена сжались в кулаки. У него было много врачей за столько лет, но этот был хуже всех. Эйден вынужден был задаться вопросом, а имел ли этот человек докторскую степень, коль был настолько высокомерным.

— А еще лучше, если я вообще не буду говорить?

— Я не против, — легко ответил доктор Хеннесси, как будто именно этого он хотел все это время, чем до чертиков удивил Эйдена. — Молчание лучше лжи.

Это они еще посмотрят.

Одна минута текла за другой, не нарушаемая ни одним словом. Вскоре веки Эйдена отяжелели еще больше. Потолок начал размываться, превращаясь в гигантское белое пятно. Он быстро моргнул, пытаясь остаться настороже, но нежная музыка на заднем фоне продолжала играть. Ему казалось, он узнал эту мелодию. Тише, малыш[1]. Какой странный выбор песни для взрослых пациентов. Но все равно голоса успокаивали, заставляя вслушиваться и засыпать…

— Ты измотан, Эйден.

— Да, — он обнаружил, что отвечает из моря черноты. Черноты? Да, ему так казалось. Все поплыло, белое ушло, и вокруг осталась только темнота. Его веки, должно быть, окончательно закрылись. Он пытался открыть их, но они словно склеились.

— А теперь расслабляешься.

— Да. — И так и было. Безразличный, беззаботный, все еще плывущий. Ни секретов, ни проблем. Только… свобода.

Доктор Хеннесси задал ему другой вопрос, но он не разобрал слов, слишком смешаны они были. Странно, что он все равно ответил, хоть и не был уверен, что именно. Очень странно. Но его это не беспокоило. Так спокойно.

Это был рай, подумал он. Все черное, так спокойно, так тихо. Он хотел остаться здесь навечно. Может быть, Виктория сможет присоединиться к нему. Да, это было бы охренительно. Только они вдвоем, плывущие на волнах умиротворения.

Виктория.

Он нахмурился. Здесь его лечили, и ему нравилось. Мысль о ней разделила море на части. Немного света просочилось в его сознание. Где она? Что делает? Когда они увидятся снова? Он надеялся, что сегодня ночью. Предполагалось, что они встретятся, так? Разве только она будет держаться в стороне, как в школе?

Он что-то говорил, догадался он, но слова снова были ему неясны.

Ему нужно выбраться из черноты. Виктория не сможет придти сюда. Здесь не было дверей, только эта крохотная полоска, разделяющая море. Подождите. Если там не было дверей, как он попал туда? И как собирался выбраться?

Крошечная искра паники заставила полоску расшириться, и белое затопило бескрайнее море черного. Другое лечение. Он ненавидел его, но все равно не хотел встряхиваться. Это было неправильно. Что-то не так.

«Эйден».

Голос позвал его, отозвавшись эхом. Он должен был узнать его, подумал парень, все больше паникуя. Кто здесь? Он не мог преодолеть разрыв между вопросом и ответом.

«Эйден».

Его имя прозвучало настойчивей на этот раз. Может… Элайджа?

«Эйден!»

Да-да. Это был Элайджа. Что он здесь делал? Как он оказался с ним?

«ЭЙДЕН!»

— Что? — он обнаружил, что бормочет, и на этот раз он себя слышал. Его голос гремел в черепушке, будто в мозг барабанили, сотрясая его.

«Эйден, тебе нужно проснуться. Думаю, он тебя загипнотизировал».

— Что! — Его веки распахнулись, чуть не треща по швам. Дикий взгляд блуждал. Доктор Хеннесси сидел на краю кресла, одной рукой опираясь в кресло рядом с коленями Эйдена, а другой зажимал диктофон. Он наклонился вперед, держа диктофон всего лишь в нескольких сантиметрах от рта Эйдена.