Распутье

– Мы – важные свидетели в предстоящем суде. Он ничего нам не скажет, пока не закопает Алаева. Сначала устраняют самого сильного врага, потом уже чистят мелочи. Отчасти нам повезло, что все это всплыло в момент, когда Ивану Алексеевичу наша жизнь выгоднее мести.

Я вздохнула. Коша прав в определении тенденций, даже если в деталях ошибается. И вполне может быть такое, что уже после сегодняшнего судебного заседания в нас с ним не будет смысла. Не факт, что Иван удовольствуется нашей смертью. Вполне возможно, планирует нечто более изощренное. Меня и убивать незачем – меня можно морально растоптать. А вот Кошу в живых оставлять опасно – его хрен растопчешь, а врагом его делать нельзя.

Я с силой схватила его за локоть и попыталась поймать взгляд, но Коша смотрел в пол.

– Ты же понимаешь, что тебе нельзя оставаться? Если бы через полгода, как мы собирались, то ты мог все провернуть незаметно, а вот это – уже слишком очевидно. Иван даже не усомнится, что ты его предал и все организовал, каждая снятая с твоего счета копейка докажет твою вину. Ты предатель, Коша! Нравится тебе это или нет, собирался ли ты кусать кормящую руку или нет, но факт в том, что ты предатель. Ты действительно верен ему настолько, что останешься рядом и умрешь? Заметь, не ради него, не защищая его, а потому что ты теперь станешь его главным врагом.

Несколько секунд задумчивого молчания вылились в неожиданный ответ:

– У меня целое судебное заседание, чтобы об этом подумать.

Я шокированно смотрела на него, не доверяя услышанному. Это был первый раз, когда Коша пообещал хотя бы осмыслить приоритеты. Потому и промолчала. Хотя уже сама невольно погрязла в надежде. Бежать в никуда вдвоем – это страх совершенно другой природы, он и в душе как-то сразу благостно улегся.

Суд прошел хорошо. Я забеспокоилась, не слишком ли хорошо – ведь впредь наши показания уже могут и не понадобиться. А если свидетель умрет, теперь Иван запросто может обвинить в этом убийстве алаевских. Уже в конце заседания со стороны защиты прозвучали обвинения в нечистоплотности и самого Морозова: о его грязных делах многое было известно, но громом среди ясного неба прозвучали показания, что он заказал избиение собственного сына. Судья, разумеется, заявления отверг – они не имели отношения к текущему процессу. Зато я видела, как Нимовский потер руки и задрал глаза к потолку, будто благодаря небеса. Он ждал этого подарка. Сейчас уже заявители без его поддержки не останутся – и следующим в суде оправдываться будет уже Иван. Он такого не ожидал – точнее, предвидел, что будут откусываться по проституции, наркотикам и подпольным клубам, но не ждал упоминания Максима. Ведь если того завтра привезут в столицу, то Иван не сможет отвертеться – так же, как сегодня не может отвертеться Алаев. Мне было понятно, откуда этот ветер подул – Ирина Михайловна тоже сложа руки не сидела и решила играть в том же правовом поле, раз бывший муж такие правила игры обозначил. Он может купить и десяток судей, но если Нимовский вцепится уже в него, то результат невозможно однозначно предсказать.

Тем не менее заседание прошло слишком хорошо – Алаев был арестован прямо в зале суда. Я молча села в машину с Иваном, домой мы направлялись целой колонной. Коша, как и предупредил, почти сразу свернул, но в шумихе его отсутствие не заметили. Да и мало ли, куда он заехать решил? Так другие ребята себе и объяснили.

Иван же был хмур и задумчив. Наверное, уже прикидывал в уме, как будет выкручиваться из новой задницы. И мне казалось, что у него есть все шансы выкрутиться – вероятно, я продолжала в него верить, как с самого первого дня знакомства, несмотря на то, что разлюбила. Просто Иван Морозов – монолитная глыба. Если завтра его все-таки упрячут за решетку, то это будет означать, что сам мир изменился – мир больше не такой, как был вчера, когда такие глыбы оставались непотопляемыми.

– Ты переживаешь из-за обвинений? – я решила нарушить тишину.

– Из-за всего. Работа у меня такая – из-за всего переживать. Кстати, Лиза, если ты боишься смерти – не бойся. Ты будешь жить. Со мной.

– Ты о чем? – уточнила я недрогнувшим голосом, хотя подтекст расшифровала без труда.

Иван неожиданно тепло улыбнулся, хотя взгляд его пронзал внимательностью. И выдал другое объяснение:

– Я о том, что мы пока прижали только Алаева, но не всех его людей. А у него сыновья – такие же верные, как для меня Коша. И сегодня они могут решить, что им больше нечего терять. Я раньше всегда заботился о твоей безопасности, но теперь подчеркну особенно – в самое ближайшее время могут последовать удары по нам. Такие, каких до сих пор не было. Будь готова и не чуди.